Диалектика независимости

Интересно, что все прошлое практически забыто. Мы стали жить в мире, в котором отсутствует память. Точнее, мы опираемся на нечто похожее на «заимст­вованную» память. Нам рассказывают, как это было, и когда оно вступает в противоречие с тем, что мы реально помним, побеждает эта продиктованная кем-то со стороны память. Приве­ден­ные цифры падения производст­ва сельхозпродуктов четко демонст­рируют разрушение еще одного ми­фа - как мы будем кормить всю Европу.

Если прошлый советский мир строился на одной неправде, то пост­советский - на другой. Ведь тот самый важный негатив советского времени - «неравенство верхов и низов», - который также был раздут перестройкой, не просто сохранился, а многократно усилился. Более того, у нас пос­тепенно забрали бесплатную медицину и образование, растет стоимость квартир и транспорта. Мы ушли от «самой читающей страны в мире» к закрывающимся книжным магазинам. Сегод­ня меньше издается книг, в том числе и на украинском языке. В сумме мы потеряли больше, чем получили.

Мы несомненно получили большую свободу и право выбора. Хотя часто это иллюзия свободы и права выбора, поскольку они не приносят никакого результата. Но даже иллюзия психологически лучше, чем ее отсутствие. Тогда мы были недовольны одним, сегодня - другим. Мы не хотим обратно в СССР, но и в этом вновь построенном мире чувствуем себя весьма неуютно.

Василий ЮРЧИШИН, экономические программы Центра Разумкова.

-Аргумен­та­ция 1991 г. была слишком оптимис­тичной и исходила из объемов и показателей плановой экономики Советс­кого Союза. Как потом оказалось, продукция, производившаяся в СССР, никому не была нужна. Целый ряд показателей имел скорее виртуальный, чем конкурентный характер.

С одной стороны, за 20 лет мы прошли пик кризиса (в начале 90-х инфляция исчислялась сотнями процентов; люди, считавшиеся советским средним классом, превращались в нищих; происходила массовая депрофессионализация). Бла­го­даря экономическим реформам, институту частной собственности и предпринимательской инициативе украинский потребительский рынок был стабилизирован, появились новые рабочие места, и люди начали получать более высокие доходы. Сейчас мы видим, что состав потребительской корзины среднего украинца со средним доходом выглядит даже привлекательнее, чем у украинца времен Советского Союза.

С другой стороны, системная проблема до сих пор не решена. Мы, как тот кентавр, еще по пояс увязли в Советском Союзе. Во-первых, не за­вершен процесс реформирования экономического комплекса. В 1990-е годы Украина имела высокий индустриальный статус. Сейчас мы скатываемся в основном на произ­водство сырья, в том числе так назы­ваемого индустриального. Во-вторых, не все в порядке в сфере образования и духовного развития. Общество 90-х - это агрономы, инженеры, учителя и высокий уровень образования даже у среднестатистического рабочего. В современной Украине уровень образования ниже. Социологи фиксируют резкое падение интереса к литературе и к интеллектуальному наследию. Доми­нируют профессии, связанные с торговлей, сервисом. Очень высока доля низкоквалифицированного труда. И этот недостаток, который мы не в состоянии преодолеть, напрямую связан и с качеством жизни. Ведь качество жизни - это не только то, что мы едим и на чем ездим. Это еще и наши духовные запросы и возможности.

Но среди экономических характеристик, приводившихся в листовках, нет других параметров. Прежде всего - степени свободы. В этом отношении мы несомненно выиграли. Украина 2011 года - это страна, где политические свободы, свободы информации, вероисповедания гарантированы Конституцией и обеспечены повседневной практикой. Как бы там ни было, в Украине функцио­нирует механизм представительной демократии, политический плю­ра­лизм. Свобода слова, по-моему, даже в какой-то степени опережает возможности украинцев понимать эту свободу. По количеству часов свободного эфира, независимых изданий, ситуации в Интернете и по количеству новых каналов, по-моему, мы в лидерах.

Украина же времен Советского Союза - это страна с огромными ограничениями для граждан.

Гражданин советской Украины имел мощные социальные гарантии, обеспеченные тоталитарной машиной. Он был человеком государства. Человек в современной Украине - как бы жертва рыночной стихии, а учитывая, что рынок у нас не развит, перекошен, мы имеем пока еще слабый, качественно невыраженный социальный капитал с невысокими конкретными возможностями. Мы это видим на примере огромного оттока квалифицированной рабочей силы, на примере дефицита современных производств, потому что эти производства предполагают наличие интеллектуальных и научных ресурсов. Мы видим склонность государства к сырьево-периферийному развитию. Грубо говоря, Украина в 90-х годах имела несвободного гражданина, с некачественным питанием и низкими потребительскими возможностями. Но Украина была в империи, которая летала в космос и могла быть полюсом в мировой системе. Украина 2011 года - рыночная демократическая страна с незавершенными реформами и нераскрытым полностью социальным потенциалом.

Я думаю, что некорректно связывать характеристики и перспективы сегодняшней Украины с романтическими ожиданиями и прог­нозами 90-х. Одно дело - формально, линейно рассуждать о перспективах Украины в 1991 году, исходя из валовых показателей и потенциальных ресурсов. Другое - оценивать страну, которая, пройдя через несколько кризисов, нашла в себе силы сохранить экономический суверенитет, но, к сожалению, до сих пор не смогла свершить те реформы и качественные изменения, о которых мечтали в 1991 году.

В чем можно признать правоту романтиков 1990-х? Украина дейст­вительно в состоянии быть самостоятельной. У нее действительно есть мощный экономический потенциал, который, к сожалению, до сих пор остается нереализованным, несмотря на то, что мы можем покупать больше автомобилей и колбасы.

Вадим КАРАСЕВ, директор Института глобальных стратегий.

-Это примитивно! Это пропаганда, пиар, говоря сегодняшними словами. Как можно сравнить жизнь в Советском Союзе и в сегодняшней Ук­раи­не? Дело не в том, что лучше, что хуже. Это прос­то разные миры!

Да, может быть, в Советском Союзе покупательная способность была больше. Но люди не могли поехать за границу. У них не было свобод. Сейчас в мире в структуру качества жизни входят такие параметры, как независимость СМИ, свобода слова и свобода передвижения. Без свободы нет высокого качества жизни. Раньше выбора не было, и люди просто жили на качественном пайке.

Сегодня у людей появилось больше возможностей, чтобы обеспечить свое благосостояние. Не у всех это получается, особенно у старшего поколения. От распада СССР и появления нынешней экономической модели выиграли молодежь и среднее поколение, как более мобильные социальные группы. Другое дело, что нынешний капитализм в Украине взял худшее от капитализма и оставил худшее от социализма. Этот синтез худшего во многом определяет сегодняшние трудности страны, в том числе и с точки зрения качества жизни. Тем не менее, сегодня мы все-таки живем в глобальном мире, мы открыты, у нас есть возможности, в том числе путешествовать. Появилось такое понятие как средний класс. Уже не советская интеллигенция, зависимая от бюджета, а реальный средний класс.

Да, нам еще надо стать европейскими, и тогда мы получим качество и уровень жизни, соответствующие европейским стандартам. Возможно, в СССР жизнь была более сытой, безопасной и спокойной. Но это были сытость и безопасность ребенка, а не свободного мыслящего гражданина. Мы получили свободу. Свобода не гарантирует нам уровень и качество жизни, но дает шанс. И то, что мы этим шансом пока до конца не воспользовались (и страна в целом, и большинство граждан), говорит не о том, что в 1991 году мы сделали неправильный выбор. А о том, что мы еще не вышли на уровень исторических задач того процесса, который был открыт Украине в 1991 году.

Наша экономическая готовность рассчитывалась тогда, исходя из советской индустриальной и производственной базы, а не из конкурентных преимуществ бывших советских республик на мировом рынке. Украина могла использовать только два своих преимущества на мировом рынке: металлургию и сельское хозяйство. Собственно, мы и кормимся за счет экспорта зерна и внешней конъюнктуры рынка. Пока мы не сумели создать свое внут­реннее индустриальное производство, которое было бы вмонтировано в мировой рынок и ориентировалось на мировой спрос, а не на советский ВПК. Значит, в последующие 20 лет надо этим заниматься.

* * *

Итак, несмотря на то, что все эксперты единодушны - в 1991 году у Украины не было другого выбора, как стать независимой, - оптимистичные ожидания романтиков той поры в полной мере не оправдались. Это, несмотря на предостережения Андрея Ермолаева, что «к рейтингам нужно относиться очень осторожно», ярко демонстрирует список «Украина занимает место». Чего же нам не хватило? Возможно, в таблице степени готовности республик к независимости не доставало пункта о психологической/ментальной готовности: элиты -реформировать страну и эффективно ею управлять, проявляя политическую волю не только в отношении собственных интересов; а народа - стать полноценными гражданами суверенного демократического государства?

«Зарабатываем в 5-7 раз меньше европейцев»

За среднемесячную зарплату 210 рублей в 1988-89 гг., согласно данным листовки Руха, можно было купить: мяса - 40 кг, костюмов - 1 шт., сапог - 1,5 пары, колготок - 40 шт., телевизоров цв. - 0,25 шт., холодильников - 0,7 шт.

На покупку одного автомобиля нужно было работать 4 года.

На 1 января 2011 г. среднемесячная зарплата в Украине составила 2454 грн. И если ориентироваться на список товаров, приводившихся в лис­товке Руха 1991 года, то покупательная способность современного украинца в отношении некоторых товаров значительно выше. Но так ли это на самом деле?