ИЗМЕНЕНИЯ В ИДЕОЛОГИИ ТЕАТРА

Ныне театральная общественность в растерянности: что происходит с театром, в чем сегодня художественная истина, выживет ли тот театр, который мы любим - значимый, глубокий, художественный?

Конечно, спрос рождает предложение. Но, с другой стороны, не напоминает ли это пресловутый «закон целесообразности»? В том смысле, что, мол, все способы хороши - и перекраивание до неузнаваемости пьес, и постановочная крикливость, и отсутствие мысли - лишь бы продать спектакль. Не совершаем ли мы огромную ошибку, все сбрасывая на необходимость товарности современного театра? Мы достигли некоего уровня бескультурности, презирая высокую драматургию, утрачивая умение мыслить на сцене, художественную образность, изгоняя с подмостков отображение реальных жизненных процессов.

Достаточно беглого взгляда на нашумевшие постановки, чтобы в этом убедиться. В «Гамлете» с К.Райкиным в главной роли режиссер Р.Стуруа, как отмечал Анатолий Смелянский, совершил «надругательство над авторским нравом», составив текст своего спектакля из разных авторских переводов трагедии Шекспира. Такая «вольность» полностью разрушила «традиционную завязь пьесы». «Горе от ума» Олега Меньшикова с ним же в главной роли более похоже на шоу, чем на театральный спектакль, на бродвейское зрелище - все очень мило и интеллигентно, но абсолютно безотносительно. Конечно, если сравнивать с товстоноговским «Горе от ума», когда-то виденном мною в Ленинграде.

Мне трудно выразить словами то, что сделал в театре имени И.Франко режиссер А.Жолдак с «Тремя сестрами». В постановке не осталось ни одной чеховской нотки. В театре имени Леси Украинки режиссер М.Резникович поставил «Развод по-русски» Надежды Птушкиной. И хотя этот спектакль «не нашумел», все же и в нем прослеживаются сегодняшние тенденции. В общем благодушно оценивая спектакль, рецензент Марина Котеленец отмечала, что режиссер «отметает приглушенный драматизм и неоднозначность самой ситуации... и слышит у Птушкиной исключительно сентиментально-женскую ситуацию - принятие этой жизни, несмотря на разрушаемый дом, мучительное историческое прошлое, необъяснимое настоящее и совершенно непредсказуемое будущее».

В советское время театр был зажат в узкие тиски социалистического реализма, а если точнее - советского реализма, главной задачей которого было прославление существующего режима. Надо сказать, что многих художников такое положение устраивало, они научились ограничивать свою свободу в рамках существующего режима. Особенно контролировались драматурги. Многие из них были добросовестными ремесленниками, честно служили и выслуживались перед тогдашней властью. И все же в большинстве своем это были профессионалы, среди них время от времени появлялись личности, привносящие на сцену какую-то частицу правды, волновавшую зрителей.

Но уже в 70-е годы, если не раньше, в театрах остро обозначился творческий кризис. Начался он, мне кажется, с катастрофического падения уровня отечественной драматургии, потянувшего за собой снижение актерского мастерства. Образы парторгов, рабочих, колхозников и трудовой интеллигенции обросли таким количеством предостережений и штампов, что ими невозможно было вдохновляться.

При этом театр все более становился режиссерским. Режиссер подмял под себя и драматургию, и актерское исполнение. Вернее, он не видел ни того, ни другого, он лишь выстраивал свою конструкцию, не считаясь с законами сцены. Минули времена, когда пьеса ставилась на актера, драматургические произведения «раскраивались» до неузнаваемости, даже классические.

На вопрос о том, как Святослав Рихтер приходит к вершинам творчества, он ответил: просто стараюсь прочесть то, что написано в нотах. Поборникам режиссерского театра ноты не нужны.

Во время экономического кризиса спрос на комедию натолкнул режиссеров на золотую жилу велеречивых умствований, мол, зритель не хочет переживать и тем более думать, он хочет смеяться, веселиться, отдыхать. Конечно, комедия всегда была любимым жанром зрителей, но, во-первых, драма была любима не менее, а во-вторых, ввиду ажиотажного спроса, образно говоря, комедий для нашей сцены становилось все меньше. И тут началось самое интересное: режиссеры стали «облегчать» серьезные произведения с помощью музычки, танцев, текстовых купюр - да мало ли приемов!

К середине 90-х годов утвердилось мнение, что театр должен развлекать зрителей, всячески ограждать от треволнений действительности, мол, достаточно ему, многострадальному, бед и слез в реальной жизни, в театре он должен отвлечься и забыться. Благодаря этим «защитникам народа» театр и превратился в то, что мы сейчас имеем.

Конечно, новое время корректирует человеческую деятельность. Начало внедрения рыночных отношений заставляет меняться и театр. В первую очередь это касается коммерческих коллективов, которых у нас не очень много. Но в Украине около сорока государственных театров, обязанных не только развлекать зрителей, но и в некотором смысле просвещать души, сохранять лучшие традиции художественного театра. Наше Министерство культуры, понимая демократию как абсолютную волю, легко отказалось от влияния государственных (своих!) театров, оставив себе лишь заботу о современной драматургии. (Кстати, за 8 лет из стен министерства не появилось ни одной заметной пьесы.) Надо заметить, что никто не говорит об административном влиянии на репертуар, речь идет о поощрении серьезных постановок деньгами, снижением налога и т.д. Ожидалось, что и в государственных театрах возникнут какие-то новые формы работы, в частности введение настоящего контракта, в котором бы в полной мере были записаны обязательства дирекции перед актерами. Говорят, что все это невозможно из-за экономического кризиса. Но есть и другая точка зрения, состоящая в том, что не только и не столько экономический кризис является причиной упадка театра, а всеобщее забвение основ драматического искусства. Каждый выдумывает себе свое, не имея на это никакого морального права, забывая, что законы сцены вырабатывались сотни лет. Стойкая популярность в мире классической оперы и балета объясняется лучшими традициями и уважением к законам сценического искусства, да еще тем, что на сцену музыкального театра бездарного исполнителя не пустят ни за что.

Из истории хорошо известно, что более или менее масштабные общественные сдвиги порождают большой соблазн отметать вместе с плохим все лучшее, что было до сего времени. Ныне снова на передний план вынесло авангардизм, постмодернизм, многие надеялись на эффект малых залов, но чуда не произошло. Без глубокого исследования современной жизни театр мертв. Питер Брук говорил, что мертвый театр - это театр, из которого ушла жизнь. Как нарумяненного мертвеца, его одевают по самой последней моде так называемого современного искусства, но он мертв, в нем нет жизни.