Директор завода № 586

Поделиться
Ранней весной шестьдесят третьего в Кремле появился мужчина среднего роста, сорока семи лет. Это был заместитель председателя Совета министров — руководитель военно-промышленной комиссии, более известной как ВПК...
Леонид Смирнов

Ранней весной шестьдесят третьего в Кремле появился мужчина среднего роста, сорока семи лет. Это был заместитель председателя Совета министров — руководитель военно-промышленной комиссии, более известной как ВПК. Среди сотрудников кремлевской обители было не принято обсуждать ни новые назначения, ни перемещения, а тем более что-то уточнять, но тут пошла молва с оттенком определенного беспокойства: «Новый зампред хотя и молод, но ходит с палочкой…».

Самым удивительным было то, что этот человек, совершивший головокружительную карьеру, по утрам не пользовался выделенной ему служебной «Волгой» с мигалкой и особыми кремлевскими номерами, а весь путь от дома, расположенного напротив гостиницы «Украина», к месту работы на Старой площади преодолевал пешком. Это занимало примерно час, и задолго до начала рабочего дня Леонид Смирнов с таинственной палочкой появлялся в своем кремлевском кабинете председателя ВПК. На протяжении длительного времени смирновская палочка разжигала и без того нескрываемое любопытство.

Три поколения директоров Южмаша: Л. Смирнов (в центре), А. Макаров (справа)и Л. Кучма

Заметив мой неподдельный интерес, Леонид Васильевич предложил: «Возьмите палочку в вытянутую руку и пройдитесь. Теперь медленно приподнимите ее выше и выше…». Это оказалось весьма непростым делом: впечатление было такое, будто палочка начинена свинцом. Увидев мои проблемы, Смирнов с нескрываемым удовольствием заметил: «Действительно, полую палочку я нагружаю свинцом — чем его больше, тем сильнее нагрузка. Это великолепный стимулятор, замечательный тренажер, которым я пользуюсь почти четверть века, а началось все на Днепре, где я работал директором завода № 586».

… На бывший автозавод в Днепропетровск Смирнов прибыл в составе «устиновского десанта» — оказать помощь и содействие, чтобы в кратчайшие сроки организовать серийный выпуск ракет дальнего действия. Всех руководящих специалистов министерства Устинов закрепил за основными цехами завода, и вместе с начальниками цехов они несли полную ответственность за выполнение суточных заданий. Заместитель министра Константин Руднев отвечал за состояние узлов автоматики на заводе, начальник 1-го главного управления Лев Гришин курировал поставки комплектующих, начальник технического управления Сергей Афанасьев вел цех камер, а когда тот заработал ритмично, его назначили «комиссаром» самого сложного цеха — двигателей. Начальник 7-го главка Леонид Смирнов занимался организацией производства и управления. Восемь месяцев подряд (!) «устиновский десант» делал все, чтобы заработал первый в стране ракетный конвейер.

Режим работы министр установил такой: рабочий день завершался в 11—12 часов ночи оперативкой, которая иногда продолжалась несколько часов. Случалось, специалисты уезжали с завода в три—четыре часа ночи, а утром Устинов уже ходил по гостинице: «Орлы, поднимайтесь!». Леонид Смирнов уточняет: «Мы были моложе Дмитрия Федоровича, но с трудом выдерживали устиновские темпы. Таков был стиль руководства нашего министра».

Устинов не соблюдал никакого режима ни в работе, ни в еде, не считался ни со временем, ни со здоровьем. У него было одно хобби — работа, он делал все, чтобы ракетная промышленность развивалась невиданными темпами. По сути, это было продолжение довоенной индустриализации с использованием тех же жестких методов руководства.

Директор завода — талантливый инженер Георгий Григорьев, на счету которого было немало заслуг и звание лауреата Сталинской премии первой степени, вошел в историю как последний директор Днепровского автомобильного завода (ДАЗа) и первый директор серийного ракетного завода. Никогда не пасуя перед трудностями, Григорьев предпочитал грубой силе «мозговой штурм». Благодаря ему инженерные службы ДАЗа поднялись на высшую ступень, небывалый размах получило изобретательство, он стал «крестным отцом» скоростной обработки металлов на заводе. Григорьев наладил тесное сотрудничество с научно-исследовательскими институтами и творческими коллективами — именно при нем на ДАЗе начался научный подход к созданию современной техники.

Директор отлично понимал: старыми заслугами долго не проживешь, на одном энтузиазме далеко не уедешь. Интеллигентного Григорьева, не терпевшего грубого нажима, поражала невиданная, нечеловеческая хватка Устинова.

Министр часто вызывал на завод главного конструктора ракеты Сергея Королева, главного конструктора двигателей Валентина Глушко, разработчиков различных систем — устраивал им грандиозные «разносы», а подчас отчитывал, как мальчишек.

Журналист и писатель, выпускник ракетного факультета МВТУ имени Баумана Ярослав Голованов тонко подметил: «Устинов принадлежал к особому сорту людей, порожденных властью Сталина и всеми силами эту власть укрепляющих. Их ставили в пример, их волей, упорством, целеустремлением нас учили восхищаться. Исследование их мира провел в своем «Новом назначении» Александр Бек. Он показал, что они при всей чистоте помыслов и внешнем благополучии бытия были людьми глубоко несчастными. Это были рабы, только не в кандалах. А в золотых генеральских погонах. Воля, упорство и целеустремленность Устинова, быть может, покажутся кому-то похожими на волю, упорство и целеустремленность Королева. Но между ними нет ничего общего, ибо первый служил Хозяину, а второй — Идее».

Еще не были собраны первые ракеты Р-1 (8А11), как Устинов подписал приказ об организации с 1952 года серийного производства новых, еще более трудоемких ракет Р-2 (8Ж38). «На промышленных предприятиях существует такой порядок: серии предшествует подготовка производства. Заработал конвейер — спускают план, — рассуждал Григорьев. — Сейчас у нас непонятно что: ничего не отработано, но уже есть жесткий план, пошел жесткий спрос…» Директор завода высказал Устинову все, что накипело на душе.

Разгневанный министр мгновенно подписал приказ об увольнении Григорьева. Решение Устинова не было спонтанным, ему не нравилась самостоятельность и независимость Григорьева, и он просто ждал удобного момента, чтобы избавиться от неугодного директора.

В июле пятьдесят второго на заводе собрали первые серийные ракеты Р-1 (8А11). Обычно такие вехи в деятельности коллектива отмечают как трудовые достижения, тут произошло все наоборот: директора завода уволили, главный инженер Сергей Курдин попытался покончить жизнь самоубийством, министерского «комиссара» Сергея Афанасьева Устинов «сдал» Берии, но последнего, рискуя собственной жизнью, спас заместитель министра Иван Зубович…То было жесткое время, продолжалась эпоха сталинских методов руководства.

Директором завода № 586 министр назначил Леонида Смирнова. Это был глубоко продуманный шаг, как и все, что делал Устинов. Среди его ближайшего окружения было не так много руководителей, которым он мог бы доверить этот стратегически важный завод. Самым желанным директором завода был бы К.Руднев, но его Устинов берег для Москвы — он не собирался засиживаться в кресле министра…

В том, что Смирнов действительно обладал редким даром, Устинов убедился еще в начале пятидесятого. Под крышей Министерства вооружения был создан центральный НИИ автоматики и гидравлики, куда собрали крупнейших специалистов со всей страны.

Это происходило в те годы, когда Сталин начал строить большой флот — автоматике и гидравлике отводилась особая роль. В институте сменили трех директоров, но ссоры между учеными не прекращались, а дело — не двигалось. Устинов почувствовал нависшую над ним угрозу и приказал своим помощникам «срочно найти молодого, отчаянного инженера, не связанного ни с одной группировкой «скорпионов в банке». Выбор пал на слушателя Академии оборонной промышленности Леонида Смирнова — его пригласили к Устинову.

Кабинет министра был просторным и довольно длинным. Смирнов робко открыл дверь кабинета. «Иди быстрее! Учись ходить быстро, — так необычно встретил Устинов молодого Смирнова. — Есть мнение назначить тебя директором института». «Дмитрий Федорович, дайте возможность закончить академию». «Ишь чего захотел, а кто будет работать?!». «Я не специалист в вопросах гидравлики», — умоляюще проронил Смирнов. «Если у тебя есть самолюбие — выплывешь, — отчеканил Устинов. — Если нет — утонешь. Ну и черт с тобой — назначим другого…».

Таким же образом были отобраны еще два кандидата. Целый месяц их «экзаменовали» министерские чиновники, и, по словам Смирнова, «таких сложных экзаменов у него не было ни в институте, ни в академии…».

2 января 1950 года Леонида Смирнова назначили директором НИИ. Самым удивительным было то, что с приходом Смирнова институт заработал в полную силу. Через год последовало новое назначение — начальником 7-го главного управления Министерства вооружения СССР. Еще через год Смирнова назначают директором первого в стране серийного ракетного завода.

Смирнов оказался именно тем человеком, который и был нужен Устинову: жесткий, решительный, выносливый, с блестящей пролетарской биографией.

Родился 16 апреля 1916 года в г.Кузнецке Пензенской области. Отец Василий Иванович работал переплетчиком в типографии, умер от тифа, когда Лене было всего шесть лет. Мать Мария Яковлевна росла сиротой, была неграмотной. Всю жизнь отдала детям. Спасаясь от голода, трое старших уехали в Киев, там работали и учились. Окончив Киевский политехнический институт, старший брат Георгий начал работать инженером-электриком в Ростове-на-Дону. Вскоре к нему и переехала вся семья Смирновых. Леонид был младшим, седьмым ребенком в семье, но достиг самых больших успехов в продвижении по службе. Окончив с отличием ФЗУ, получил свою первую премию — рабочий комбинезон. Специальность электромонтера по тем временам была престижной, и когда он лазил по столбам электропередач, ему завидовали все мальчишки Ростова и Нахичевани. Где бы он ни работал или учился, его всегда ценили как спортсмена-многоборца: он отлично бегал на длинные дистанции, занимал призовые места в плавании, был хорошим велосипедистом, играл в волейбол и баскетбол (неоднократно становился чемпионом Ростовской области). В составе сборных команд энергетиков объездил многие города страны.

Рано лишившись родителей, Леонид днем работал, вечерами — учился. Так он окончил вечерний рабфак и поступил на вечернее отделение Новочеркасского индустриального института, а когда появилась возможность, перевелся на дневное отделение, но продолжал работать сменным инспектором энергонадзора.

В годы войны вместе с семьей эвакуировался в Воткинск, где завершил свою «электрическую» карьеру главным энергетиком завода. Познакомившись с Устиновым, благодаря его покровительству, начал стремительное восхождение в оборонной промышленности.

Возглавив Днепровский завод, Леонид Смирнов стал превращать его в один из крупнейших мировых производителей ракет. Для повышения эффективности работы завода были созданы мощная группа оперативного планирования, чрезвычайно действенная система рапортов и главная диспетчерская служба.

На небывалую высоту Смирнов поднял престиж служб начальника ОТК завода, главных специалистов, отдела техники безопасности, которые, кроме исполнения прямых обязанностей, контролировали чистоту и порядок на заводе. Стоило цеху получить «двойку» за внешнее или внутреннее состояние территории — цех получал устное предупреждение директора, при повторной неудовлетворительной оценке цех попадал в приказ по заводу со всеми вытекающими последствиями. Первое время было «море обид и слез»: выполняя программу, цех мог лишиться премиальных за грязь, окурки, неубранную стружку…

Такими жесткими, можно сказать, драконовскими методами поднималась культура производства в ракетостроении. На заводе № 586 Леонид Смирнов начал оттачивать и свой собственный стиль руководства, который, во многом повторяя устиновский, был более сдержанным и менее эмоциональным — это выгодно отличало его от «патрона», но выработанная годами привычка молча, с кажущимся безразличием выслушивать собеседника многих угнетала, внушала неуверенность и страх.

Как и Устинов, Смирнов не терпел никаких возражений, и круто расправлялся со всеми, кто попадал в «немилость» к нему. Возглавив завод, он заменил многих главных специалистов. Освоившись в директорском кресле завода союзного значения, Смирнов не забывал, что возглавлял министерский главк и продолжал отчитывать главных конструкторов за любые упущения, поэтому они на заводе появлялись редко и лишь в особо критических ситуациях. Со своим ближайшим окружением не допускал панибратства, но и никого не отдалял на бесконечно длинную дистанцию.

На разработки молодых конструкторов смотрел как на «мальчишеские шалости» — если бы их не поддерживали министр Д.Устинов и маршал М.Неделин, завод при Смирнове так и остался бы серийным заводом С.Королева.

С назначением главным конструктором Михаила Янгеля ситуация на заводе изменилась, но не настолько, чтобы руководство завода безоговорочно поверило в разработку молодого ОКБ. И Янгелю, и его заместителям, и всем специалистам ОКБ пришлось приложить все свои способности, чтобы довести разработку до логического завершения. Вопреки мнению большинства, Р-12 — первая днепровская ракета — полетела при первом же старте и без особых замечаний летала на всех этапах летно-конструкторских испытаний. Эта ракета оказалась настоящим «вундеркиндом», ее поставили на боевое дежурство еще до официального принятия на вооружение, на базе ракет Р-12 были созданы Ракетные войска стратегического назначения (декабрь 1959 г.).

Успех был настолько очевиден, что город на Днепре посетил лидер партии и государства Никита Хрущев. Леонид Смирнов постарался показать во всем блеске завод, ракеты и себя. Хрущев вряд ли запомнил номер завода, но то, что «завод Смирнова» выпускает ракеты, как сосиски, узнал весь мир. Глава государства лично вручил М.Янгелю, В.Буднику и Л.Смирнову Золотые Звезды Героев и попросил ракетостроителей увеличить мощь и темпы выпуска стратегического оружия.

Просьба «дорогого Никиты Сергеевича» оказалась очень сложной. Впервые заводу пришлось изготавливать две новые ракеты: Р-14 (8К65) на 4500 км и Р-16 (8К64) на межконтинентальную дальность (13 000 км).

Вскоре в «янгелевское КБ» и на «смирновский завод» прибыли посланцы Кремля Леонид Брежнев и Дмитрий Устинов, принявшие ряд дополнительных мер, чтобы днепровские «изделия» как можно скорее появились на вооружении Ракетных войск.

Завод работал без выходных и в три смены. Леонид Васильевич уточняет: «Когда рабочие, отработав две смены подряд, уходили домой, мы им завидовали…». Неожиданно у Смирнова что-то стало покалывать в груди. Врачи выслушали, сделали кардиограмму: «Немедленно ложитесь в больницу — у вас предынфарктное состояние…».

Дело было в апреле — решалась судьба предмайских обязательств, и Смирнов остался на заводе. 1 мая, пройдя стройными колоннами по главному проспекту города, заводчане отрапортовали о выполнении обязательств, и в тот же день Смирнова положили в больницу. Прошло всего несколько дней, и директор снова появился на заводе. Тут уже вмешался Устинов: «Так дело не пойдет — езжай в отпуск. Я уже договорился о путевке в Кудепсту, а мы поработаем с Макаровым — у него все хорошо получается».

Врачи настаивали: «С таким диагнозом вам, Леонид Васильевич, нужно лежать, лежать, лежать…Даже в море купаться нельзя…». Приехал Смирнов на знаменитый кавказский курорт, а молодой врач философствует: «Пролежите вы 24 дня, а дальше что? Те же самые нагрузки, и чем это кончается, все хорошо знают… Попробуйте, что я вам предложу: ежедневная зарядка, ходьба в день не менее пяти километров, плавание в море…».

Несмотря на физические нагрузки, Смирнов в Кудепсте окреп, загорел и великолепно отдохнул. Перед отъездом он зашел поблагодарить врача за прекрасный совет, а тот спрашивает: «У вас есть машина?» «А как же, я — директор союзного завода!» «Далеко вы живете от работы?» «На Комсомольской, в заводском доме — это примерно километров десять от завода» «Вот и хорошо, — отметил врач. — За три—четыре километра выходите из машины и дальше до кабинета идите пешком. Когда возвращаетесь домой, все повторите». «Да вы что?! — взмолился Смирнов. — Я и так не сплю, домой приезжаю в два, а утром в семь уже на работе». «Воля ваша, выбирайте одно из двух — здоровье или болезнь», — констатировал врач.

— Я согласился ходить пешком, — признался Леонид Васильевич. — Более того, со временем усилил нагрузки. Вот сделал палочки, у меня их три образца — на разные нагрузки. Очень важно, чтобы палочка не доставала до земли — надо не опираться на нее, а использовать как тренажер, как дополнительную нагрузку. Моей палочкой заинтересовались многие. В частности, артист Михаил Ульянов и себе сделал такую же. Замечательная вещь, великолепный стимулятор.

После отпуска директор появился на заводе в самый разгар событий — первую ракету Р-14 уже отправили на полигон. К летным испытаниям готовилась ракета под номером два. В специальном отсеке сборочного цеха (вдали от посторонних и любопытных глаз) лучшие специалисты «колдовали» над первой межконтинентальной. Вход в сборочный цех контролировала военизированная охрана, и когда у Смирнова потребовали пропуск, он вспылил, но тут же предъявил свое красное директорское удостоверение.

6 июня 1960 года на полигоне Капустин Яр начались летные испытания самой мощной в мире одноступенчатой ракеты Р-14, а через полгода ее уже приняли на вооружение. Осенью того же шестидесятого года при подготовке к пуску первой боевой межконтинентальной ракеты Р-16 произошла катастрофа. Дни и ночи на заводе проводилась «ревизия» всех узлов и агрегатов, шла проверка доработанной харьковчанами системы управления. 2 февраля 1961 года на полигоне Тюра-Там состоялся успешный пуск межконтинентальной ракеты Р-16 — Советский Союз стал обладателем мощного, ранее невиданного боевого оружия.

Образно говоря, ранней весной 1961 года Леонид Смирнов въехал в Москву на «белом коне» — ракетные комплексы, изготовленные на заводе № 586, стали основой стратегического могущества страны, а сам город на Днепре фактически стал столицей советского боевого ракетостроения.

У Леонида Смирнова начался новый этап деятельности — он занял один из ключевых постов оборонного комплекса СССР и оставался на нем почти четверть века. Придя в оборонку еще при Сталине, он возглавлял ВПК при всех генсеках и лидерах СССР: Хрущеве, Брежневе, Косыгине, Андропове, Черненко и ушел с поста председателя ВПК лишь при Горбачеве. Смирнову подчинялись министерства и ведомства, он ворочал миллиардами, при нем рождались новые виды вооружений и самые мощные в мире стратегические комплексы, под контролем ВПК создавались ракеты и спутники-разведчики, атомные лодки и морские лайнеры, ядерные бомбы и стрелковое вооружение, истребители, бомбардировщики и вертолеты, танки, космическое и лазерное оружие — он был носителем величайших тайн страны советов, которые были и, очевидно, еще долго будут составлять главный секрет нашей истории.

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме