Поддержать
Самое страшное — когда ты знаешь человека, возишь ему гуманитарку, умоляешь выехать, ведь линия фронта совсем рядом, «прилетает» каждый день,.. а в следующий раз вывозишь его тело в черном пакете, потому что человек, в который раз отказавшийся от эвакуации, погиб. Жутко, когда тебе кажется, что он в этом пакете пошевелился, что произошла какая-то глупая ошибка, потому что ты не веришь в его гибель, — говорит донетчанка Ольга Семибратова.
Не до пастилы
В 2014-м Ольга с мужем вынуждены были оставить Донецк из-за оккупации. Далеко не поехали. Осели в селе Ялта Волновахского района Донецкой области. Жилье снимали. Чтобы заработать на собственный дом, муж несколько лет работал за границей. В 2020 году купили дом в поселке Великая Новоселка. 22 февраля 2022 года доделали ремонт, 23 февраля Оля зарегистрировала ФЛП, чтобы работать на себя, — планировала производить пастилу на продажу. Но утром 24 февраля планы на пастилу «накрылись медным тазом». Муж пошел в армию, а Оля молилась за жизнь мамы и сестры с племянницей, с которыми 20 суток не было связи, потому что они застряли в Мариупольской блокаде на разных берегах города.
Выбраться из Мариуполя родным Оли, к счастью, удалось. Сестра с ребенком уехали за границу, а мама, бабушка и Олин сын остались на Оле. Все четыре поколения — в бабушкином «ялтинском» доме в Волновахском районе. Из своего нового дома вынуждены были выехать, ведь район плотно обстреливали. А летом 2022-го вражеский снаряд попал и в дом Семибратовых…
«Мой дом уничтожили, мои близкие соседи живут под обстрелами, часто у них нет достаточно еды, лекарств. Пойти в армию не могу. На кого оставлю сына? Я думала, как могу быть полезной. Решила создать благотворительный фонд «Сила жінки», чтобы действовать и помогать людям своей области», — рассказывает Оля.
Она начала стучать во все международные организации, писать грантовые заявки на выделение гуманитарной помощи. Нужно было все — еда, средства бытовой химии, гигиены, медикаменты, буржуйки, газовые баллоны, стройматериалы, чтобы латать дыры от прилетов. Откликнулся американский некоммерческий фонд World Central Kitchen и чешская гуманитарная миссия «Людина у скруті».
Формирование списков по запросам, отчет о донорской помощи — на девушках, подключившихся к работе фонда на волонтерских началах. А Оля взяла на себя основную миссию — доставку гуманитарных наборов адресатам. В опасные районы ездит с полицейскими эвакуационными группами «Білий янгол».
Красногоровка — до орков немногим меньше километра, Великая Новоселка — до линии столкновения шесть километров, Золотая Нива — позиции россиян за километр, село Шевченко — около пяти километров до врага. Оля называет эти поездки 50/50: вернемся или нет. Но пять дней в неделю ездит.
«Там остаются люди. Без света, газа, тепла, магазинов, аптек и денег, — говорит она. — И ужасный парадокс: они боятся выехать больше, чем погибнуть от снаряда. Подавляющее большинство — это старики, у которых или нет детей, или они просто стали им не нужны. И интересный нюанс: многие из детей этих брошенных стариков живут не за океаном, а в Донецке или Луганске».
«Герои носят пиксель. А я — обыкновенная»
Доця, Оленька, Солнышко, Ангел или Викторовна, — так Ольгу называют ее подопечные, которые и дальше живут под перекрестным огнем. Когда приезжает Оля, у людей праздник. Пока разгружает подарки, бабушки пытаются ее подкормить ею же привезенными продуктами.
«На окраинах слышны взрывы, а баба Галя говорит: «Доця, я яичницу ставлю, пожди. Позавтракаешь, потому что голодная же!», — рассказывает Оля. — А на дорогу обязательно обнимают и говорят: «Ой, не знаю, увижу ли тебя, дочечка, снова, но уже жду».
Каждая поездка — море эмоций и историй. «Мы как-то были в Красногоровке. С нами поехали американские журналисты. Выдали помощь по нескольким адресам, еще заехали к лежачему дедушке, — вспоминает Оля. — Я со съемочной группой стояла возле дома. Перекур. По улице ехал старичок на велосипеде. Как вдруг полутораметровая ракета, метрах в шести от нас. Все почернело, на голову посыпалась земля. Нас спасло только то, что эта ракета попала в бордюр».
Тогда даже в бронированном авто вылетели стекла. Конечно, от такого взрыва все получили легкие контузии. Журналисты были в состоянии шока. Сказали: «Мы сюда больше ни ногой». Оля же отряхнула землю с себя, умылась водой из колодца дедушки и поехала еще по нескольким адресам.
Есть такие села, куда даже экипажи «Білих янголів» не ездят. А Оля волнуется, потому что, например, в Старомихайловке — ее учительница математики. Поэтому иногда Оля садится в свои старые «Жигули» выпуска 1980-го и мчит туда сама. Говорит: «Там нет ничего уцелевшего. Руины. Разбитые школы, больницы, дома. Чтобы доехать до моей математички, я ставлю машину за разбитой многоэтажкой и пять минут просто иду пешком, скорее, бегу, ведь в небе — вражеские дроны».
Никто не соглашался ездить и в село Золотая Нива, а там — 15 человек. До орков — меньше километра. Оля собрала картошку, масло, лук, загрузила прицеп «Жигулей» доверху и поехала. Смеется: «Был у нас в команде фонда волонтеров один мужчина, но как-то он сказал мне: «Оля, с вами тяжело и страшно»... и пошел в ВСУ».
Оля говорит, что часто ее называют героиней. Она этого не любит, говорит, что она — обыкновенная: «Когда сама еду, у меня и руки трусятся, и сердце колотится. Было как-то раз: телефон сел, и я потеряла дорогу. Тогда запаниковала очень. Но остановилась. Подышала. Помолилась… и как-то доехала домой. Я просто понимаю, что не могу бросить этих людей».
«Когда утром держишь за руку Олега-маленького, а днем где-то под Красногоровкой, которую обороняет мой муж, ловишь взгляд Олега-большого, — это счастье», — говорит Оля. Счастье военного формата. Но сильная женщина мечтает об обычном: чтобы производить пастилу на продажу, и чтобы оба ее Олега были дома и их можно было обнять обоих одновременно!
Текст подготовлен в сотрудничестве с DATTALION (ОО «Датталион»)
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google