"От жажды умираю над ручьем"

Эти заметки посвящены одному частному, но принципиально важному вопросу, касающемуся финансирования науки в университетах.

Речь идет о том, что: 1) в настоящее время, несмотря на все проблемы с финансированием науки, существует реальная возможность улучшить ситуацию (и, прежде всего, сделать реальной оплату поездок на международные конференции - хотя бы частично); 2) реализация этой возможности не требует ни копейки дополнительного финансирования со стороны государства; 3) нынешние бюрократические правила запрещают использование этой возможности; 4) отменить эти запреты можно одним росчерком пера, однако бюрократическая машина оказывает здесь сопротивление (по крайней мере, пассивное).

Собственно научные должности в университетах относятся к НИЧ (научно-исследовательской части). Но при нынешнем скудном финансировании поехать в зарубежную командировку за счет НИЧ ученому из университета практически невозможно. Между тем в университетах существует так называемый спецфонд, куда поступают деньги не из государственного бюджета, а от обучения зарубежных студентов. Причем в последнее время число таких студентов явно растет. Соответственно, часть денег вполне можно было бы тратить на оплату зарубежных командировок. Однако действует ограничение (см. ниже), согласно которому такая оплата возможна лишь для преподавателей, трата же на науку рассматривалась бы как нецелевое использование.

Эта логика совершенно абсурдна. Наука и преподавание составляют единое целое, а ущемлять права преподавателей никто не собирается. Но если деньги после оплаты их труда реально остаются, почему бы их не использовать на собственно научные цели? Тем более что основную часть научной продукции в университетах дают все же не преподаватели, а именно научные сотрудники. В цивилизованных странах деньги, поступающие в университет, распределяются вполне разумно и справедливо. В качестве примера приведу отрывок из интервью проф. А. Долинина (Висконсинский университет, США): "...деньги идут в общую копилку университета, но расходуются не уравнительно - львиную долю получают те факультеты, на которых эти работы выполнялись, и те специалисты, которые в этих исследованиях принимали участие. Однако кое-что перепадает из этого и гуманитариям. (...) И это справедливо: я же не зарабатываю деньги для университета своими исследованиями, когда я изучаю Пушкина или Достоевского, или Набокова".

Зачем же изобретать украинское ноу-хау и запрещать то, что совершенно естественно и способно в некоторых отношениях просто спасти науку?

Я обращался по этому поводу в МОН с призывом изменить действующие правила. В ответе замминистра М. Стрихи (№ 1/11 - 8519 от 23. 08. 2017) была дана ссылка на пункт 8, статьи 13 Бюджетного кодекса, согласно которой деньги из спецфонда не могут быть потрачены на науку. Да, именно так и обстоит дело. Но ведь смысл моего обращения в том и состоял, чтобы это изменить! С аналогичным заявлением я обратился в Минфин, и в ответе, который подписал замминистра Ю. Джигир (07020-08/3-423/513 от 05.03. 2019), дана ссылка на ту же самую статью.

Позволю себе самоцитирование: "Науке угрожают как аномально малое финансирование, так и неадекватные бюрократические препоны. Сочетание этих негативных факторов может ее просто добить" ("Не так страшно безденежье…", ZN.UA, №35, 2015 г.).

В данном случае оба фактора сошлись, так что неадекватная препона не дает возможности хотя бы частично компенсировать аномально малое финансирование со стороны государства.

Поэтому представляется совершенно необходимым безотлагательно модифицировать или вообще отменить пункт 8 статьи 13 Бюджетного кодекса, чтобы, наконец, университеты могли тратить деньги из спецфонда на науку.

Это, помимо прочего, и шаг к реальному самоуправлению университетов, которые вполне способны сами принимать решения без нелепых и непрофессиональных ограничений и инструкций, спущенных сверху.

Однако дело не только в существующих запретах. Здесь действует двуединый союз, симбиоз между запретом и чиновником, стоящим на его страже. Казалось бы, каким бы нелепым ни был запрет, в принципе его возможно отменить. Но не тут-то было! Здесь действует бюрократическая логика. В общих терминах обсуждаемую ситуацию можно описать следующим образом: 1) Существует нелепое бюрократическое препятствие. 2) Кто-то обращается в соответствующие органы с объяснением, почему это плохо, и предложением внести изменения. 3) Следует отказ (который выглядит как разъяснение существующего порядка) со ссылкой как раз на то препятствие, которое и предлагается устранить.

Такой запрет нелеп даже в "обычное" время. Но мы давно уже живем в экстремальных условиях, и такое сопротивление со стороны бюрократии выглядит вообще преступным. Для выживания науки должны быть сняты все ограничения на возможности ее финансирования (особенно если это ничего не требует от государства!), а ученым - предоставлены все возможные преференции. При этом следует изменить критерии оценки действий чиновника и спрашивать с него не только за глупые или даже преступные действия, но и за недопустимое бездействие и отказ участвовать в процессе отмены таких ограничений. Ведь поддерживая нелепые запреты и ограничения, он способствует добиванию науки, которая и так с большим трудом выживает в Украине.

Если существует возможность росчерком пера, безо всякого дополнительного финансирования существенно улучшить условия для занятий наукой, а чиновники уклоняются (как в примерах, приведенных выше), как можно охарактеризовать такие действия? По моему убеждению, по отношению к бюрократии необходимо проводить политику "нулевой толерантности".

Возможно, в связи с предстоящей перезагрузкой власти в стране подобных нелепостей станет меньше?