Война и мир

Три тысячи лет военной истории подтверждают одну бесспорную аксиому: независимо от численности войск, их боевой подготовки, военной организации или технических преимуществ, побеждают те, кто наиболее последовательно и с полным самопожертвованием проявляют несгибаемую волю к победе.

Воля к победе имеет совершенно конкретную цель - уничтожение врага. Когда противник начинает осознавать, что определенная им цель военных действий не оправдывает жертв и цену войны, - он проиграл. С падением боевого духа теряется его мобилизационный и синергетический эффект, и чтобы минимизировать последствия военного краха, противник вынужден искать пути заключения мира.

Эта аксиома имеет и свою обратную сторону: нация, оказавшаяся в состоянии войны, (независимо от того, какая из воюющих сторон выступала агрессором) и определившая целью военных действий не уничтожение врага, а заключение мира (не путать с возвращением к ситуации ante bellum), практически закономерно рано или поздно присоединится к позорному исторического ряду проигравших.

Нация, которая отрекается от своей воли к борьбе, - со временем теряет свою волю к власти, волю к независимости. Она перестает быть государством и становится усеченной аббревиатурой чужой истории, объектом волевого назначения другой нации.

На войне или уничтожай врага, или враг уничтожит тебя. Между этими двумя непримиримыми полюсами нет "золотой середины". Собственно, история нам подсказывает, что каша как раз в головах тех, кто отчаянно пытался такую середину найти, когда над их нацией нависла смертельная опасность. В истории немало "чемберленов", но, за исключением бывшего британского премьер-министра, она их забывает. Сейчас мы наблюдаем, как эту "золотую середину" пытаются найти украинские лидеры. Все чаще слышим пафосные заявления "Украина не хочет войны. Украина хочет мира". Это в ситуации, когда страна более года находится в фактическом состоянии войны с Россией.

Одними из наиболее слабых российских военных звеньев являются так называемые "ополченцы", "сепаратисты", "террористы". Если называть вещи своими именами, это - граждане Украины, которые предали свою Родину и перешли на сторону военного агрессора. Формально Украина проводит "антитеррористическую операцию", хотя соответствующий закон, регламентирующий проведение такой операции, касается кратковременных высокоточных целевых действий военного, разведывательного или полицейского характера. Мы ведем переговоры с "террористами", заключаем с ними временные соглашения о перемирии и проводим обмен пленными.

При этом согласны привлекать к этим переговорам на правах третьих лиц не только страны Запада, но и Российскую Федерацию - страну, которую уже назвали "военным агрессором". Какой статус этих "третьих сторон", когда есть правило - с террористами нельзя вести переговоры? Ладно, Германия и Франция выступают в роли "миротворцев" или "международных регуляторов конфликта". Что на этих "переговорах" делает Россия? Она тоже в статусе "миротворца"? После того, как признана нами страной-агрессором?

Напрашивается вывод: наше согласие на участие России со статусом "международного регулятора" свидетельствует о том, что руководство нашего государства следует двум ложным стратегическим постулатам. Первый - Украина не способна победить в войне с Россией. Второй - наша цель не уничтожение врага, а заключение мира с агрессором как единственный способ его остановить. То есть мы уже априори проиграли.

Дальше. В начале текущего года так называемые "боевики" обстреляли пассажирский автобус под Волновахой. Результат - десятки погибших среди гражданского населения. После чего в столице и в других городах Украины прошел ряд протестных акций под названием "Je suis Volnovakha" (по примеру французских акций протеста "Je suis Charlie" после теракта в Париже), в которых принимали участие представители украинской власти. После Волновахи "Градами" были обстреляны Мариуполь и Краматорск. И снова - десятки жертв. Называть эти трагические события терактами может лишь тот, кто упорно и цинично хочет верить в ничем не обоснованную идеологему о том, что на Донбассе мы боремся с масштабной волной терроризма. Цинизмом выглядят сравнения событий на Востоке с террористическим нападением, совершенным двумя братьями на редакцию французского сатирического журнала. Можно говорить, что террористы сбивают самолеты или самолетами наносят удары по коммерческим центрах своих врагов. Однако никак нельзя называть террористами тех, кто в течение года ведет полномасштабные боевые операции практически из всех видов оружия, использует (в том числе против мирного населения) "Грады" и "Торнадо", реактивные ракеты и минометы, танки и гранатометы, кто воюет полноценными боевыми подразделениями вышколенных бойцов и спецназовцев.

Modus operandi террористов - это одноразовые точечные удары по уязвимым местам с целью посеять страх и панику. Террористы не сметают с лица земли целые города и села, тем более на территориях "собственных республик". Так ведет себя только оккупант. И это - ВОЙНА. На Донбассе нет каких-то национально аморфных "боевиков", "террористов", "казаков" или, тем более, "преступных бандформирований". На Востоке не идет какая-то "гибридная", прикрытая или квази-война. Украине угрожает не терроризм. Украине смертельно угрожает Россия. Мы не воюем с какими-то "кремлевскими" или "путинским" отрядами. Мы воюем с российскими вооруженными силами и своими предателями, имеющими поддержку русской нации.

Поэтому дискуссии "АТО или военное положение" лишены всякого смысла. Руководство государства демонстрирует незаурядные способности в выдумывании различных аргументов в пользу сохранения формального статуса АТО, хотя даже формальный (то есть законом предусмотренный и регламентированный) переход к военному положению способен существенно усилить координационную военную составляющую и позволит эффективнее применять элементы "объединенного оружия" (combined arms). Однако дело не в формально-нормативных параметрах, в которых проводится (с нашей стороны), по сути, оборонительная операция на Востоке.

Дело в подходах к мобилизации нации. Отец военной стратегии Сунь Цзы некогда писал: "Уберечь себя от (военного) краха в наших руках". Невозможно одолеть народ, который упорно отказывается признавать поражение, который ни при каких обстоятельствах не отрекается от своей воли к борьбе, воли к власти, свободы и независимости. Для того чтобы установить минимальный, хрупкий, по сути - колониальный порядок над такой нацией-воином, нужно принести такие жертвы и заплатить такую высокую цену, которые не будут соответствовать определенным целям военной агрессии.

Несмотря на превосходящую военную мощь России, Украина способна победить в этой войне. Для этого, прежде всего, нужно, чтобы высшее руководство государства начало общаться со своим народом не полуправдами, а откровенно, честно и искренне. Украина в осаде. На нас движется дикий варвар, для которого не существует ни моральных барьеров, ни канонов международного права. Он стремится к восстановлению империи, утраченной после развала СССР, за счет уничтожения нашей государственности и превращения Украины в свою колонию. Чтобы противостоять этому, нужна полная мобилизация нации и всех ее сил. Украина сейчас нуждается не в политиках, а в государственных мужах, которые готовы вести ее к Победе, которые готовы разбудить ее гнев и отомстить за пролитую кровь Героев. Украине нужны не "чемберлены" - она ждет своих Черчиллей и де Голлей, которые способны возглавить Résistance и превратить его в нашу Reconquista. Сегодня как никогда нужны Лидеры с великим видением, а не политики с карликовым историческим мировоззрением.

Следующее: командование наших Вооруженных сил должно разработать эффективный и всеобъемлющий план проведения того, что военные тактики называют "оборонительной операцией". Следует сразу акцентировать, что это отнюдь не означает сидеть в окопах, соорудив по линии фронта укреппункты, и ждать очередного наступления врага. В своем блоге Джон Р. Шиндлер (американский стратег, преподаватель и бывший сотрудник Национального агентства безопасности США - National Security Agency) недавно писал, что Украина должна усвоить уроки войны в Хорватии, которая в 1991 г. потеряла одну треть своей территории, однако сумела отвоевать эту территорию уже в 1995 г. Шиндлер аргументирует - хорватский опыт может быть "шаблоном для стратегического успеха" против более сильного врага. Для этого, по его мнению, нужно восстановить "национальную мощь и честь" Украины. Продолжая линию аргументации Шиндлера: нужно, прежде всего, мобилизовать все национальные ресурсы и подготовить мощную классическую (в военном измерении) оборонительную операцию. Такая операция, с тактической точки зрения, должна учитывать стратегический и оперативный уровни войны и подготовить почву для контрнаступательных военных действий. В военной доктрине вооруженных сил США целью оборонительной операции является "создание условий для контрнаступления, которое позволяет военным силам вновь захватить инициативу" (См.: US Army Field Manual 3-90 Tactics). При проведении такой операции силы обороны не ждут пассивно вражеских атак. Они ищут способы ослабления и системно истощают врага, готовясь к наступательным боевым действиям. Силы обороны проводят маневры с целью втягивания врага на уязвимые позиции, нападая на него при каждом удобном случае, используя прямой и непрямой огонь. Статические и динамические элементы обороны координируют свои усилия, чтобы поэтапно лишать врага инициативы. Сдерживая врага, силы обороны должны использовать каждую возможность перейти в наступление. Поскольку генералы главного командования ВСУ вряд изучали военную историю западных стран, уместно привести пример битвы под Курском (июль, 1943) как классический пример оборонительной операции с применением тактики так называемой "пространственной обороны" (area defense). В этой битве советские войска накапливали свои оборонительные способности по предполагаемым точках прорыва немецких войск, в том числе усилив свои противотанковые системы соответствующими подразделениями механизированной пехоты для осуществления нескольких контрнаступательных прорывов.

Чтобы победить, продолжает Шиндлер, нужно начать мыслить стратегически. Прежде всего, это означает взглянуть на карту и понять, что нет никакого смысла устраивать изолированные бои "до последнего вздоха" в местах, не имеющих важного стратегического значения, или проводить сконцентрированную однолинейную операцию, не обеспечив фланговых позиций вспомогательными боевыми элементами "объединенного оружия". Такой подход может свидетельствовать лишь о непонимании необходимости обеспечения скоординированных действий на оперативном и стратегическом ("театральном") уровнях войны. Как можно считать операцию освобождения Славянска успешной, если в результате этой операции мы позволили российским силам переместиться и укрепиться в Донецке и Луганске!

В то же время Мариуполь, как в 1990-х годах Вуковар для хорватов, имеет критическое стратегическое значение - как для Украины, так и для России. Если можно остановить российское наступление в Мариуполе, то такое наступление российских военных сил может быть остановлено и в других местах. В этом контексте успешная операция наступления на Широкино добровольческого полка "Азов" совместно с подразделениями ВСУ является хрестоматийным примером оборонительной операции: проведение неожиданных и быстрых контрнаступательных действий с ударами в наиболее уязвимые места противника, когда основные его силы были задействованы в другом месте (в Дебальцево). Усиленно агрессивная оборонительная стратегия, которая частично заключается в том, чтобы наносить врагу решительные контрнаступательные удары по его слабым позициям, во-первых, не позволяет врагу захватить и удерживать инициативу, и, во-вторых, открывает возможности перехвата инициативы и перехода в наступательную операцию в максимально благоприятных условиях.

Следующее: одна из самых слабых и уязвимых составляющих нашей военной организации на Востоке - это военная контрразведка, наводненная российскими агентами. Украина тратит колоссальные средства на перебронирование устаревших Т-64, БТР и БРДМ, но мы до сих пор не смогли наладить элементарную защищенную военную связь. Наши разведывательные службы иногда щеголяют перехваченными разговорами между отдельными "командирами" вражеских подразделений. На самом деле Россия нас далеко опережает в сфере электронных и радиоэлектронных средств ведения войны. Эту сферу нужно немедленно усилить: а) путем очищения военной контрразведки от российских агентов; б) путем инъекции свежего кадрового потенциала молодых технологов и внедрением инновационных технологий.

Усиленная военная контрразведка нужна также с учетом того, что наши войска ведут оборонительную операцию на территории, где местное население враждебно относится к Украине или, по меньшей мере, готово поддержать ту сторону, которая сможет эффективно обеспечить социальные льготы и блага. Осознание этой неприятной правды должно заставить военное командование и высшее руководство государства делать определенные жесткие, но вынужденные коррективы; так, например, сектор Газа рассматривается Израилем как "буферная зона" между ним и враждебно настроенными арабскими странами. Донбасс сегодня должен рассматриваться как граничный поглощающий рубеж, отделяющий Украину от России. Захватив его, Россия сможет ударить в самую сердцевину Украины одновременно с южного (Крым), северного и восточного направлений. Не завладев этой территорией, Россия сможет провести следующее военное вторжение либо с южного, либо с северного направления. Ее силы будут разделены, что откроет возможность для мощного украинского контрнаступления в другой части военного театра. Если главное командование ВСУ разработает и запустит мощную оборонительную операцию, Донбасс будет "поглощать" российского оккупанта и создаст благоприятные условия для перехода к наступательным действиям.

С учетом этих жестких и неприятных реалий нет смысла тратить бюджетные средства на какую-то информационную программу, назначение которой - убеждать население Донбасса, что ему будет лучше жить в Украине, чем в России. Тем более, хватит уже говорить об эффективности каких-то патриотических блиц-штурмов на Донбассе. Это нужно было делать 20 лет назад, а не в условиях войны. Такие бюджетные ассигнования, однако, были бы значительно эффективнее, если бы их вкладывали в развитие контрразведки. Предатели должны понимать, что их рано или поздно выявят, и они будут сурово и безжалостно наказаны. Иначе Донбасс будет поглощать не русского оккупанта, а украинских воинов.

Невозможно обеспечить победу в войне неадекватным (по величине и техническому оснащению) войском. Тот же Шиндлер отмечает, что для обеспечения обороны такой большой территории, как Украина, нужно вооружить, по меньшей мере, один процент украинского населения, то есть - 450 тыс. воинов. В этом контексте следует приветствовать несколько запоздалые попытки властей увеличить наши вооруженные силы до 250 000 военных. Однако если бы украинское руководство знало военную историю, то способно было бы сделать выводы из американской войны во Вьетнаме: народ, который не понимает, за что он должен бороться, никогда не поддержит военные планы высшего руководства государства. Нельзя бить в набат и поднимать уровень ощущения опасности в народе, когда с экранов телевизора постоянно слышим о неизбежности дипломатических мер как единственного средства обеспечения мира или когда в лексиконе официальных спикеров АТО используются такие обманчивые идентификаторы как "боевики", "сепаратисты", или "преступные бандформирования". Мобилизация молодых ребят призывного возраста не даст желаемого эффекта, если не будет мобилизована к войне вся нация и если она не осознает степени нависшей над ней опасности; если не будет четко определен и идентифицирован враг. Пока украинцы не осознают, что Россия заставила их жить в условиях ужасной войны и осады, пока они не ощутят опасность на таком же непосредственном уровне, на каком ее ощущают в Мариуполе, в Широкино или в Песках - они не будут готовы воевать.

Уместно было бы заставить наших лидеров послушать выступление Уинстона Черчилля перед парламентом 4 июня 1940 г., когда Великобритания пережила катастрофу Дюнкерка и заметно возросла угроза немецкого десанта через Ла-Манш. Тогда британский премьер говорил: "...мы не сдадимся и не проиграем. Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах, на суше, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся…"

Украина и ее лидеры должны поднять культ Воина, культ украинского войска, культ Героя. В американской армии каждый солдат обязан усвоить так называемый "Этос воина" [US Army Field Manual 3-21.75 - Warrior Ethos]:

Я всегда готов выполнить задание.

Я никогда не признаю поражение.

Я никогда не сдамся.

Я никогда не оставлю павшего товарища.

Конечно, найдутся те, кто укажет на несовместимость демократии с милитаризацией общества. Для них ответ: в первую очередь демократия несовместима с колониальным порабощением. Нация должна быть "вооружена" прежде всего углубленным осознанием уровня опасности, что непременно вызовет чувство долга перед прошлыми, нынешними и грядущими поколениями.

Опыт года войны с Россией доказывает, что самый высокий уровень самоотверженности демонстрируют бойцы добровольческих военных формирований. Воин-доброволец четко знает, почему он на передовой. Его не нужно убеждать в необходимости выполнять свой долг. Он воюет, потому что должен. И вынуждает его держать оружие в руках историческая память, совесть, рыцарское чувство чести. Это означает - при проведении реструктуризации ВСУ следует строить новую украинскую армию вокруг ядра добровольческих формирований.

Нужно ввести целевую программу создания добровольческих отрядов территориальной защиты и самообороны, в частности в областных центрах и крупных городах северо-восточных и южных областей Украины. По меньшей мере, такие вооруженные формирования могли бы составить тыловой резерв ВСУ. Целесообразно было бы на законодательном уровне ввести обязательную военную подготовку для всех юношей и девушек 16+ лет и распространить ее на все зрелое население Украины до 65-го года жизни. Каждый украинец должен уметь владеть оружием и выполнять элементарные военные упражнения. Стоило бы создавать отдельные "корпуса" таких защитников по соответствующему функциональному назначению, например "кибервойска" или "инженеров", однако без применения тех инфантильных PR-методов, которые сегодня используются в министерстве информационной политики. Историческим эталоном в этом направлении может служить Израиль 50-х и 60-х годов. Тогда политика израильского государства, которое не меньше, чем Украина сегодня, находилось на осадном положении, была направлена на полную многоотраслевую мобилизацию всех ресурсов нации.

Несмотря на ряд поражений, которые Украина потерпела в течение последнего года, мы способны и должны победить в этой войне с Россией. Говоря словами Шиндлера: "Россия не может выиграть без массового военного вторжения и мобилизации, что будет политически и экономически токсичным для среднего россиянина. Итак, поэтому инициатива перешла к Киеву, если Киев имеет силу и честь эту инициативу использовать".