Калуш и мертвое море

Международные эксперты, занимающиеся мониторингом окружающей среды, нанесли на карту Европы объекты, которые угрожают здоровью не только нынешних, но и будущих поколений. К величайшему сожалению, в эту чертову дюжину входит и Калушский район Ивано-Франковской области, прогремевший на весь мир как "зона чрезвычайной экологической ситуации".

Экологические проблемы в промышленной зоне Калушского района накапливались десятилетиями, еще со времен СССР. В начале 2010 г. звезды на небе и в политикуме сошлись так, что наконец-то осветили земные рельефы - хвостохранилища, полигон с гексахлорбензолом , Домбровский карьер, провалы на месте сельских усадеб. С тех пор за экологическими проблемами Калуша и окружающих сел пристально следят госчиновники из правительства и Ивано-Франковской ОГА, которых сменилось уже немало. И, как они уверяют, прилагают все усилия. Ради чего? У каждого, кто знает о калушских бедах, есть свой ответ на этот вопрос.

"Чтобы выбить как можно больше средств из госбюджета и "правильно" их освоить, - считает калушанка Ольга Сикора, которая много лет занимается проблемами окружающей среды. (Будучи народным депутатом в парламенте предыдущего созыва, работала в комитете по вопросам экологии. Не только сама приезжала, но и привезла делегацию парламентариев, чтобы те своими глазами увидели, что происходит в зоне экологического бедствия.) - Для решения экологических проблем Калушского района все прилагали усилия - общественность, местные экологи, журналисты. Информационная волна докатывалась до Киева, была реакция властей. А когда доходило до выделения средств из бюджета, вперед выходили чиновники, чтобы все превратить, как у нас говорят, в "качалку", эдакую помпу для выкачивания денег.

- Сколько средств ушло на решение экологических проблем за последние годы?

- Один миллиард 270 миллионов гривен! Это еще при курсе восемь гривен за доллар.

Ситуация с гексахлорбензолом (ГХБ), которой уделяется так много внимания, - это одно из звеньев крупной аферы под названием "Калуш - регион экологического бедствия".

Всем известно, что самая большая опасность для нашего края - это Домбровский карьер. Однако все внимание переключили на вывоз ГХБ, чем занималась сначала украинская, а потом израильская фирма.

Мы с калушскими журналистами как-то поехали посмотреть, как идет этот процесс. На открытых машинах везли белые мешки, шел дождь, и вся химия стекала из кузова на дорогу, а оттуда - в грунты и т.д. Я обращалась с депутатскими запросами и в Министерство экологии, и в ГПУ. Представитель израильской фирмы "С. І. Групп Консорт ЛТД" уверяет, что все проходило по закону. А наши правоохранительные органы утверждают, что так и не получили подтверждения ни из Великобритании, ни из других стран, что гексахлорбензол из Калуша туда прибыл и в каком количестве. Даже нет подтверждения, что фирма, которая взялась за утилизацию, зарегистрирована в Англии. Не исключено, что ее вообще не существует. Как и куда ушли сотни миллионов гривен? Кто помог израильской фирме выиграть все суды и требовать деньги от государства? Удивительно, что правоохранители никак не могут этого выяснить".

В марте нынешнего года в парламенте была создана "ВСК по вопросам расследования обстоятельств разворовывания государственных средств в ходе предоставления услуг по сбору опасных отходов гексахлорбензола в Калушском районе Ивано-Франковской области в 2011-2014 годах". Удалось ли узнать что-то новое - депутаты не обнародуют. Не дали ответ и на журналистский запрос ZN.UA.

По словам местных экологов, которые лучше других знают ситуацию, гексахлорбензол из проблемы превратился в щедрую кормушку для власти и тех организаций, на которые она опирается. Несмотря на то, что окончательное захоронение ГХБ состоялось после закрытия производства еще летом 2000 г., в последнее время в отчетах чиновников его количество увеличилось втрое и уже достигло более 30 тыс. тонн.

"Достоверно известно, что было произведено и захоронено 11 тыс. тонн гексахлорбензола, - утверждает известный эколог, председатель ОО "Зеленое движение "Карпаты" Михаил Довбенчук. - Цифра не вызывает никаких сомнений - именно столько его произвели.

После окончания института я работал на комбинате именно на том участке, где получали ГХБ. Это был французский проект по выпуску гербицидов, имевший очень большие недостатки. Гексахлорбензол получали как побочный продукт, из которого планировали изготовлять гербициды для обработки семян, но так и не смогли. Фасовать его в бочки начали еще в 1973 году, и по приказу дирекции три года подряд закапывали возле леса за городом. Теперь на том месте уже выросли деревья, никто и не подозревает, что там скрыто под землей.

Со временем сделали полигон, построили помещение с вентиляцией, куда и свозили бочки с ГХБ. Захоронение производилось по правилам - выкапывали карты (мини-котлованы), наполняли бочками и засыпали грунтом.

Всего на полигоне предприятия "Ориана-Галев" по регламенту было захоронено 11 тысяч тонн гексахлорбензола.

В 2010 году власть отчиталась о вывозе восьми тысяч тонн ГХБ с этого полигона. После чего был составлен и подписан акт о том, что на полигоне осталось… 22 тысячи тонн ГХБ. На этом чудеса не закончились. Появился новый документ, где указано, что возле Домбровского карьера обнаружили ни много ни мало - семь тысяч тонн ГХБ.

С производства его никто и никогда сюда не вывозил. Откуда он взялся? Кто и как определил его количество? Говорят, есть какие-то заключения какого-то института из Днепропетровска, но их никто не хочет показывать.

- Зачем, на ваш взгляд, нужны такие фокусы с цифрами?

- Ради денег. Очень понравилось выкачивать средства из госбюджета, процесс продолжается уже несколько лет подряд, начиная с 2010-го.

Эти манипуляции позволили Ивано-Франковской ОГА подписать в прошлом году новое соглашение с той же израильской фирмой, которая взялась вывезти семь тысяч тонн ГХБ. Несуществующего ГХБ!

Нет достоверных доказательств, что его захоронили возле карьера да еще и в таком большом количестве. Разве что с полигона кто-то завез машину грунта с остатками ГХБ, быстро взяли пробы и насчитали семь тысяч тонн.

А государство должно за это заплатить. Начались суды. Есть уже и судебные решения, но не в пользу ОГА".

В НИИ галургии, базирующемся в Калуше, разводят руками, когда спрашиваешь, откуда взялся гексахлорбензол на берегах Домбровского карьера. И документы, и рассказы бывших сотрудников комбината свидетельствуют, что захоронение проводилось на полигоне, для чего было подготовлено 12 карт. Полностью были заполнены и рекультивированы 1-9 карты. На десятую не хватило отходов французского проекта - ее заполнили приблизительно наполовину, а две последних вообще залили водой.

Какой смысл было везти ГХБ в карьер, когда на полигоне были свободные карты? Разве что кто-то когда-то вывез туда несколько бочек случайно. Или по чьей-то просьбе.

То, чего не видят местные ученые, вдруг заметили столичные коллеги. Руководство Института геохимии окружающей среды НАНУ утверждает, что именно это научное учреждение обеспечивало научно-методическое сопровождение вывоза ГХБ. Были взяты пробы, в которых выявлено очень высокое содержание гексахлорбензола. О том, как именно вычислили, что там содержится 7 тыс. т яда, ученые рассказывают лаконично: по свидетельству местных жителей, ГХБ свозили именно в карьер.

Это, наверное, и стало основанием для того, чтобы организовать очередной вывоз ГХБ из Калуша. Но уже не с полигона, а из карьера. Как известно, израильской фирме снова повезло - к выигранным раньше на тендере 616 млн грн она добавила еще почти 400 млн бюджетных гривен.

В распоряжение ZN.UA был передан документ, свидетельствующий, что компетентные органы имеют сомнения в объективности и профессионализме так называемого научно-методического сопровождения. Независимые эксперты, которых привлекла СБУ, проанализировали материалы научного отчета, включившего зеленый свет для вывоза ГХБ из карьера.

Специалисты обнаружили не только не соответствующие действительности результаты, но и случаи передергивания фактов. Что и отметили в своих заключениях: "Выявление в воде ГХБ в концентрациях, превышающих его растворимость в 200-300 раз, указывает на то, что исследовали суспензию"; "данные о "содержании" хлора в почве от 20 до 50% - не соответствуют действительности"; "содержание хлора в валовой пробе отходов ГХБ, затаренных в бочки, составляет 96% - это нонсенс. Такое содержание хлора в баллоне с техническим хлором".

Замечаний хватило на несколько страниц текста мелким шрифтом.

Теперь очередь за компетентными органами, которые должны выяснить, ради кого и чего готовился этот "научный" отчет.

Небывало "эффективным" оказался закон, который признал Калуш зоной чрезвычайной экологической ситуации, - он действовал всего три месяца, а деньги с его помощью выкачивают уже пять лет.

"Это был не вывоз химических отходов, а вывод бюджетных средств в особо крупных размерах, - говорит председатель экологической общественной организации "Гринпис-Карпаты" Роман Переймыбида. - Согласно отчетам, уже вывезена 31 тысяча тонн гексахлорбензола, на что потрачено более 1,2 миллиарда гривен. Количество ГХБ легко подсчитать - я в свое время отработал на предприятии почти 15 лет и хорошо это знаю.

При производстве четыреххлористого углерода на каждую его тонну приходится определенное количество гексахлорбензола. Исходя из количества выпущенной продукции, речь может идти о 9-10 тысячах тонн ГХБ.

До 30 тысяч тонн его количество увеличили только для того, чтобы выбивать из бюджета огромные суммы денег на его утилизацию".

Гексахлорбензол вызывает скандалы не только в Украине, но и за рубежом. Журналисты скандинавских и польских СМИ заинтересовались ситуацией в Гданьске, где были обнаружены сваленные в кучу, местами разорванные мешки с гексахлорбензолом, вывезенные из Калуша на утилизацию. Увиденное расценили как угрозу экологической безопасности Балтийского региона. Однако проведенные исследования воздуха, воды и почвы не показали превышения ПДК, что немного успокоило общественность. Наши экологи считают это еще одним доказательством того, что на утилизацию вывозят не ядохимикаты, а грунт с незначительным загрязнением. Иначе откуда же взять десятки тысяч тонн ГХБ, если его произвели втрое меньше? По информации Минприроды, в Польшу было отправлено почти 21 тыс. т гексахлорбензола. Неудивительно, что жители прибалтийских городов забили тревогу.

Представители европейских экологических фондов, журналисты, кинодокументалисты при поддержке международного проекта SCOOP заинтересовались экологическими проблемами Калуша, которые так напугали Европу. На месте же оказалось, что наибольшую угрозу окружающей среде представляет не полигон ГХБ, а Домбровский карьер, который может отравить жизнь не только жителям Прикарпатья, но и соседних областей и стран, берущих воду из Днестра.

"В Домбровском карьере открытым способом добывали калийные соли, залежи которых находились почти на поверхности, - объясняет заместитель директора НИИ галургии Юрий Садовый. - Залежи столь велики, что можно было бы еще лет 50 добывать. Мы потеряли ценную сырьевую базу - легкодоступную, перспективную. Ведь это была стратегически важная продукция для нашей аграрной страны.

С поднятием уровня воды рассолы будут разгружаться в сторону наклона водоносного горизонта, то есть в направлении Калуша и водозабора на реке Лимнице. Много солей, которые стояли неподвижно, уже промыты под отвалами, они попали в водоносный горизонт.

- Чем это грозит Днестру?

- Вода течет в водоносном горизонте с запада на северо-восток - в сторону Днестра. Она просачивается, вымывает остатки солей, образовывая новые каналы. Процесс интенсифицируется - семь лет назад уровень был на 40 метров ниже!

Малые реки Сивка и Кропивник несут свои воды неподалеку от Домбровского карьера и хвостохранилищ. В речку Кропивник соли из хвостохранилищ попадают уже полвека. За это время в Днестр их ушло тысячи тонн.

- Ведется ли наблюдение за качеством воды, которую потребляют в Калуше и окружающих селах?

- Системно этого никто не контролирует. Колодцы мы не исследуем, но в контрольных скважинах в воде обнаружили ртуть и другие тяжелые металлы.

- Когда выделяли средства из госбюджета на преодоление экологических проблем, речь шла и об укреплении северной стены Домбровского карьера. Помогло?

- На карьере сформировался борт, который десятки лет стоял неподвижно. "Спасатели" карьера сняли с него скальный грунт и насыпали более легкий, что приводит к сползанию борта и появлению трещин. А на бумаге - построена дамба, на которую потрачены колоссальные средства.

- Что необходимо сделать в ближайшее время, чтобы не получить второй Стебник?

- Прекратить поиски гексахлорбензола, который сюда не вывозили, и сосредоточиться на проблемах Домбровского карьера.

Когда-то река Сивка протекала через карьер, ее русло отвели в сторону. Прежде всего необходимо изолировать стену, сквозь которую просачивается вода с Сивки. И заняться переработкой рассолов. Ситуацию может спасти возобновление калийного производства.

- Что приведет к новым рискам и неурядицам.

- Сейчас уже есть технологии, позволяющие минимизировать экологические проблемы. Есть инвесторы, которые интересуются переработкой рассола из карьера, но они и слышать не хотят о калийных солях. Решение вопроса тормозит парламент, потому что депутаты лоббируют ввоз калийных удобрений в Украину. Мы ежегодно инвестируем более восьми миллионов долларов в чужую калийную промышленность. Да еще и тратим миллионы гривен на имитацию укрепления стенок карьера".

Экологические проблемы Калушского района эксплуатируют, кто как может. Однажды перед очередными выборами один из кандидатов пафосно заявил, что никаких средств не жалко ради благополучия калушан - потому и вывозят гексахлорбензол аж в Англию.

С тех пор там шутят, что такое высокоразвитое государство как Украина может себе позволить потратить миллиард гривен на вывоз бочек с грунтом, загрязненным ГХБ, на утилизацию в такую отсталую страну, как Великобритания.

"Гексахлорбензол - очень ценное химическое сырье, - напоминает заведующий лабораторией гигиены почв и отходов Института гигиены и медицинской экологии им. А.Марзеева доктор медицинских наук Валерий Станкевич. - Зачем его вывозить? Существуют методы переработки ГХБ, которые можно применить и в Украине. Деньги, выброшенные на перевозку, можно было использовать намного эффективнее. Бензол - это то сырье, которое активно используют в органической химии.

- Заводы, утилизирующие гексахлорбензол, его просто сжигают или умеют переработать на сырье?

- Зачем сжигать то, что так трудно добывать или производить? Есть технологии, позволяющие разделить ГХБ на составляющие и использовать как сырье.

В Калуше снова ставят вопрос о вывозе ГХБ. Исследования показывают, что максимальные уровни ГХБ в пробах почв составляют максимум 20 граммов на килограмм. Хлор несложно нейтрализовать, достаточно просто перемешать с известью. А для бензола можно использовать нефтедеструктирующие бактерии или другие отечественные препараты.

Тревогу вызывает Домбровский карьер. Не исключено, что это самое опасное место на экологической карте Украины. В нем накопилось около 20 миллионов тонн концентрированного рассола. Каждый год уровень рассолов поднимается на два-три метра, их количество увеличивается на два-три миллиона тонн.

Рассолы попадают в подземные воды, растворяют борта карьера. Стебник, по сравнению с Домбровским карьером, как спичка против ватры. Пробы почвы из карьера содержат ртуть, кадмий, мышьяк. Их уже "вылавливают" и в колодцах.

В пробах воды из наблюдаемой скважины выявляют ртуть, о которой почему-то все молчат. Технология калушского комбината, где производился гексахлорбензол, аналогична той, которую применяли на киевском заводе "Радикал" - во времена СССР производство было типовым. На "Радикале" было накоплено около 200 тонн ртути, проблем с которой хватило на многие годы. А куда делась ртуть из Калуша? Сколько я об этом не спрашивал - никто не знает.

- А может, не хотят знать?

- Если в пробах воды из колодцев есть ртуть - этой проблемой нужно заниматься серьезно. Мой учитель академик И.Трахтенберг много лет исследовал влияние ртути на живые организмы. Она вызывает необратимые процессы. Проблему нельзя замалчивать или откладывать на потом, потому что это приведет к трагическим последствиям".

В Калуше есть люди, которых волнуют проблемы Домбровского карьера. Но чиновники, от которых зависит принятие решений, не видят никакой угрозы. Возможно, потому, что не удается выбить миллиард гривен на вывоз рассолов, как это было с гексахлорбензолом, а без этого пропадает мотивация?

"Общаясь с учеными, мы надеялись найти интересные эффективные предложения, - рассказывает Ольга Сикора. - Есть специалисты, которые предлагают выпаривать рассолы, но очень много препятствий на этом пути.

Самым "оригинальным" было предложение сотрудников львовского "Гирпрома", которые предложили обустроить на Домбровском карьере… курорт. Как на мертвом море в Израиле. Долго убеждали, как это будет выгодно - отовсюду будут приезжать люди, купаться в рассолах, еще и деньги за это платить.

Все это обсуждалось не где-нибудь, а на совещании у главы Ивано-Франковской ОГА. А буквально перед этим руководитель Института нефти и газа рассказывал, сколько всего опасного (ртуть, свинец) для здоровья людей и для окружающей среды накопилось в карьере.

- Как вы думаете, реально ли решить эту проблему так, чтобы помочь жителям Калушского района и спасти окружающую среду?

- Боюсь, что нет.

Когда стоял Майдан, началась АТО, мы на время отложили экологические проблемы. Надеялись, что выборем новую страну, во властные кабинеты придут новые люди - все изменится, заживем по-новому. А оказалось, что экологические неурядицы, проблемы людей, которые от этого страдают, никого не интересуют".