ЦЕРКОВНЫЙ ДЕТЕКТИВ КОРРОЗИЯ ВОРОВСТВА И ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА КОСНУЛАСЬ И РУССКОЙ ЦЕРКВИ

Церковь не любит выносить сор из избы, вероятно поэтому мои попытки переговорить о церковном криминале чаще всего наталкивались на глухое молчание, а порой — на грубость и злобу.

Незадолго до смерти Глава Русской Православной Церкви Патриарх Алексий I составил духовное завещание. «Все, что остается после моей смерти, — говорилось в документе, — и что при жизни моей считалось моим достоянием, я оставляю в полную собственность и предоставляю распоряжаться, как найдут нужным, Даниилу Андреевичу Остапову и сыну его, моему крестнику, протоиерею Алексию, самым близким, дорогим и верным мне людям. Относительно церковных предметов — именно: митр, мантий, облачений — выражаю желание, чтобы они были переданы часть в Лавру, часть в Патриархию. Панагии, кресты и иконы благославляю раздать на молитвенную память обо мне преосвященным архиереям и лицам священного сана... Денег я не копил и не хранил, так как по мере необходимости оказывал помощь нуждающимся и просящим меня о помощи...»

Через три месяца после кончины Алексия I, 16 июля 1970 года, Священный Синод постановил: «... Рассматривать имущество покойного Святейшего Патриарха Алексия, связанное с архиерейским и патриаршим санами (панагии, кресты, облачения, мантии, посохи, трикирий, ликирий, митры, чиновники, орлецы, рапиды и клобуки), как принадлежащее Церкви и Истории, считать его имуществом Московской Патриархии. Иконы и все предметы, подаренные ныне покойному Святейшему Патриарху Алексию как Главе Русской Православной Церкви, внести в опись Московской Патриархии...»

Тогда же была создана комиссия, которая должна была описать указанное имущество в трех резиденциях Патриарха: в Москве, в Подмосковье и Одессе. Опись оказалась более чем скромной: недорогие иконы, кое-что из облачений, поношенные одежда и обувь, старая хозяйственная утварь... Увиденное сильно обескуражило членов комиссии. Хотя они и предполагали, что чего-то в резиденциях будет не хватать, но чтобы так обчистить жилища усопшего Патриарха!.. Казалось бы, члены комиссии вместе с митрополитами и местоблюстителем Пименом должны были хором закричать «Караул!» — и срочно вызвать милицию. Ведь ограбили не дядю с улицы, а Патриарха, тем более, что многое из похищенного по праву принадлежало Церкви. Но никаких заявлений не последовало. (Замечу, высшие иерархи знали имя вора, но дружно безмолвствовали более трех лет...)

В конце 1973 года следователи прокуратуры Москвы занимались расследованием уголовного дела по фактам хищения в Патриархии. Кто-то из подследственных, заявив: «Мы-то брали по мелочам, а вот он...» — ткнул пальцем в Даниила Андреевича Остапова, того самого, который являлся верным, близким и дорогим человеком для Алексия I. Управление Комитета безопасности по Москве и Московской области установило, что Остапов был «дорогим» и для Церкви, ибо его деятельность обошлась весьма недешево: полмиллиона тогдашних рублей.

Даниил Андреевич Остапов переехал вместе с семьей из Литвы в Загорск по приглашению Алексия в 1945 году. Патриарх был знаком с Остаповым с 1908 года, и связывало их немало: оба дворяне по происхождению, получили одинаковое воспитание и образование, оба немало пережили, имели общий круг знакомых. По просьбе Алексия Даниил Андреевич согласился взять на себя обязанности его личного секретаря.

Умный, хитрый и расчетливый Остапов был в курсе всех дел Патриархии. По словам очевидцев, он знал великое множество тайн и секретов, из-за чего его побаивались даже митрополиты. Патриарх доверял своему секретарю безгранично, и вскоре все поняли: попасть на прием к Алексию, получить новый приход, награду и т.п. можно только через Даниила Андреевича. Последний, памятуя, что от забот праведных не наживешь палат каменных, начал пользоваться выгодами своей должности. Просители шли к Остапову с подарками: редкие иконы, золотые перстни, цепочки, кулоны, браслеты, часы. С часами даже перебор вышел: их скопилось 44. Через руки Остапова проходили дары и подношения Патриарху. Наиболее полюбившиеся вещи Даниил Андреевич оставлял себе, резонно полагая, что Алексию как монаху злато-серебро ни к чему.По своему разумению секретарь распределял и иконы, поступавшие в Патриархию: получше — брал себе, похуже — отдавал в церковь.

В 1956 году Остапов по совместительству становится заместителем начальника хозяйственного управления Патриархии. Архиепископ Можайский Макарий осуществлял общее руководство (читай: подписывал иногда бумажки), а Даниил тащил тяжелый воз: он отвечал за хозяйство Патриархии, Лавры, Академии, семинарии, ремонтно-строительные работы, мастерские (свечную и церковной утвари) и за снабжение. Остапов везде успевал, не забывая при этом повышать свое благосостояние. Кипучая деятельность Даниила Андреевича позволила ему завести 44 сберкнижки (180 тысяч рублей) и приобрести на 8 тысяч рублей облигации 3-процентного займа. После смерти Алексия I, не дожидаясь каких-либо комиссий, Даниил Андреевич на правах старого приятеля и наследника под метелку подчистил жилища Патриарха, прихватив 22 креста и 4 панагии, выполненные из золота и серебра и украшенные драгоценными камнями, посохи, митры, 16 орденов Святого Владимира, столовые приборы из серебра, фарфоровые сервизы, богатые подарки (вазы, картины, шкатулки и пр.) с дарственными надписями Алексию I. После этого с чувством исполненного долга он отправился на покой.

А в феврале 1974 года его арестовали. Помимо перечисленных ценностей в доме Остапова (купленном, кстати, на деньги Алексия) изъяли 200 икон в серебряных и позолоченных окладах, из них 81 икона имела историческую и художественную ценность. Покидая хозяйственное управление, Остапов «позабыл» передать преемнику 146 книжек листового золота, золотой лом и монеты, пожертвованные верующими для изготовления крестов и пр. На одном из допросов Даниил Андреевич сообщил, что в двух тайниках (под крышей беседки и в топке печи) хранятся у него золотые слитки и монеты (дар Патриархии от игуменьи монастыря в г. Корце). Обыск результатов не дал. А через два дня 116 монет и два слитка (676 г) принес сын Остапова, не имевший никакого отношения к неблаговидной деятельности отца.

Летом 1974 года УКГБ Москвы и Московской области обратилось в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством об освобождении от уголовной ответственности гр-на Остапова. Учитывая его возраст (80 лет) и прежнюю близость к Патриарху, Даниил Андреевич Остапов был помилован. Часть уникальных икон, ювелирных изделий, посуды передали в Государственный исторический музей. Ценности, принадлежавшие Патриархии, ей и были возвращены. Трудами профессора духовной академии Алексея Данииловича Остапова в Троице-Сергиевой лавре был создан мемориальный кабинет Патриарха Алексия I, где экспонируются некогда похищенные сокровища.

В отличие от Остапова, Василий Максимович Андросов занимал более скромную должность. С малых лет он был келейником. Правда, обхаживал не абы кого, а митрополита Крутицкого и Коломенского Пимена, главу Московской епархии. А в свободное время Вася, сидя в небольшой каморке, продавал богослужебные книги. Резиденция Пимена находилась в Новодевичьем монастыре. Тут же располагались епархиальное хозяйственное управление и мастерские по изготовлению икон, покрывал и пр. Для людей, работавших здесь, Вася был своим человеком, знакомства с ними пригодились ему в дальнейшем. Вряд ли кому известно, когда и как Вася стал вором и мошенником. Не исключено, что, задавая себе вопрос —делать жизнь с кого, Андросов косил взглядом на знаменитого Даниила Андреевича Остапова. За руку Васю до поры до времени никто не ловил, только однажды прошел такой слух: кто-то из верующих завещал в дар епархии дорогие богослужебные предметы, те попали к Андросову, а спустя некоторое время он предлагал их купить священнику.

После смерти Алексия, когда митрополит Пимен стал местоблюстителем, Андросов потирал руки, предвкушая, как он развернется в покоях Патриарха. Однако голубые мечты келейника не сбылись. Пимен оставил его на прежнем месте, и Вася семь лет «переходил по наследству» от одного митрополита к другому. Во главе московской епархии вначале был старый Питирим, затем его сменил немощный Серафим, а потом появился и митрополит Ювеналий. С последним Васе не повезло. Ювеналий, прознав, что у Васи рыльце в пуху, выставил его за порог.

Безработным Вася был недолго и вскоре занял хлебное местечко — стал старостой церкви во Владыкино. Должность старосты — выборная, и попасть на нее можно было по рекомендации либо Патриарха, либо Совета по делам религии и КГБ. Кто из них посадил поближе к деньгам вороватого Васю — по сей день остается тайной.

Закрепившись в церкви, Андросов активно занялся коммерцией. Как известно, что охраняешь, то и имеешь. Вася охранял иконы, утварь, книги. Но с одного храма много ли возьмешь? И Андросов через священников и старост начал скупать все в других церквях. (Делать это и сейчас можно без особого труда.)

Большинству священнослужителей нет дела до исторической и художественной ценности икон и утвари. Чудотворная икона — это понятно, ее надо беречь. Что до остальных, то сохранность их мало кого интересовала. Осыпалась, треснула икона — в костер ее, купим новую! Украли икону — Бог дал, Бог взял!

В 1980 году государство распорядилось описать и провести фотофиксацию икон, утвари и книг во всех церквях. Один экземпляр описи должны были передать в исполком, другой — в общество по охране памятников, третий оставался в храме. Занимались этой работой старушки-прихожанки, старосты, священники. Ясно, что ни атрибутировать, ни оценить по достоинству они ничего не могли. Как вспоминал один из таких «описателей», принцип был следующий: что блестит, то ценно. А когда спросили у художника, оказалось наоборот. Кто-то составил опись, а кто-то нет. Да что кивать на церкви, когда до сих пор не существует описи ценностей, хранящихся в Троице-Сергиевой лавре!

Впрочем, составляй — не составляй описи, сохранность описанного они все равно не гарантируют. Сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского института реставрации М.М.Красилин, занимавшийся изучением произведений искусства и памятников истории в российских храмах, рассказывал: «В Самарской области в одной из церквей составили опись, указали батюшке на редкое Евангелие XVIII века. Через год приезжают — книги нет. Где Евангелие? А кто его знает! То же самое происходит и с иконами. За последние двадцать лет состав церковных коллекций сменился по два-три раза. Куда что девается? И никакого контроля!» А откуда ему взяться — контролю? Исполкому, обществу по охране памятников и епархии проверка наличия описанного имущества — лишняя морока, и они себя этим не утруждали. А потому Андросов и ему подобные могли без труда ловить рыбку в мутной воде. Священники охотно меняли закопченные иконы старого письма на новодел или продавали их за бесценок.

Приобретенные иконы Андросов отдавал на реставрацию, а затем складировал в своем двухэтажном особняке на станции «Заветы Ильича», что в Московской области. Кто подводил к Васе иностранцев, любителей старинной иконописи и предметов прикладного искусства, так и осталось невыясненным. Но приезжали они в особняк не однажды. Выбрав товар и договорившись о цене, иностранцы уезжали с пустыми руками. Разрешения на вывоз своих покупок они никогда не получили бы, а потому Андросов брал на себя доставку икон. Контрабанду переправлял за границу командир грузового корабля. Взамен привозил ювелирку и вещи, которые продавали Андросов и его любовница. Но бывали и другие варианты: на Запад «улетали» иконы, а из Индии «прилетали» драгоценные камни. В один прекрасный день летчика взяли. Во время ареста он сказал: «Ребята, я вас всех сдам». Оперы даже головой покрутили от такого нахальства. Но летчик знал, что обещал. Сдать, конечно, не сдал, но летчика прокуратура быстро выпустила со смешной формулировкой, там что-то говорилось о незначительном ущербе и детях-сиротках. По сегодняшний день оперативники уверены: пилота из-под следствия вывел Комитет госбезопасности. В общем, дело о контрабанде и спекуляции развалилось.

Прошло немного времени и в поле зрения правоохранительных органов попала любовница Андросова Людмила П. Бабенку подвела жадность. Подделав документы, она несколько лет получала незаработанную пенсию, за что ей дали 6 лет с конфискацией имущества. А поскольку Людмила была казначейшей церкви во Владыкино, сыщики из милиции Севастопольского района Москвы провели ревизию хозяйственной деятельности храма. При этом были обнаружены липовые накладные, чеки, счета. Теперь Андросова было за что брать.

Сразу после ареста церковного старосты начался обыск в его доме, забитом дорогой мебелью, коврами, сервизами и иным добром. Икон, висевших на стенах и сложенных в коробках, набралось на целый грузовик. Десять из них, стоимостью по 10 тысяч рублей каждая (тогда это была максимальная сумма оценки), передали в музеи Московского Кремля. Богатейшая библиотека Андросова, где были и рукописные книги, могла сделать честь маститому академику. В кабинете у старосты нашли дорогую церковную утварь и старинные сакосы — праздничное архиерейское облачение, шитое золотом и украшенное камнями. На чердаке летнего дома под стружками и соломой, рейками и дровами отыскали серебряную дарохранительницу высотой 80 сантиметров работы дореволюционных ювелиров. Изъятого при первом обыске хватило бы на оснащение церкви приличных размеров.

Оперативники знали, что наиболее ценное Андросов хранит в тайниках. Воспользовавшись рентгеноустановкой, они начали тщательно исследовать дом и прилегавшие к нему постройки. Первый тайник обнаружили в русской печи, стоявшей за домом. В нем находились 70 тысяч рублей. Андросов от этих денег всячески открещивался: век воли не видать, подложили недруги! Не торопитесь улыбаться, уважаемые читатели, деньги Андросову действительно могли подложить. В ту пору оперативникам поступила информация: за день до ареста старосты на начальника свечного цеха «наехали» трое молодых людей, и он был вынужден отдать им 70 тысяч рублей такими же купюрами, какие отыскались в Васином тайнике. Оперативникам было известно, что начальник Васе ничего не был должен. Если молодые люди не прикарманили денежки, а положили в тайник Андросова, значит — он у них главный.

А не был ли Вася этаким церковным мафиози, обширные знакомства которого позволяли иметь информацию о тех, кого могли «потрясти» рэкетиры? Парни из милиции загорелись: давайте мы раскрутим и это дело, ведь не из одного же начальника свечного цеха выколачивать деньги! Однако, с одной стороны, потерпевший молчал как рыба, предпочитая лишиться столь крупной суммы, чем обратиться в милицию. С другой стороны, на парней шикнуло начальство: нет заявления — нет дела, вы и так уже сколько времени сидите в «Заветах Ильича».

Но парни не зря обшаривали особняк. Между двумя этажами они нашли второй тайник, а в нем ... новенькие золотые кольца, серьги, броши с бриллиантами производства Голландии; в красивом деревянном футляре на бархате — золотой крест и панагия с драгоценными камнями, такие дарили архиепископам в честь 300-летия дома Романовых; 20 сберкнижек на предъявителя (120 тысяч рублей) и много-много денег купюрами по 10 и 25 рублей. Их пересчитывали неделю — оказалось 800 тысяч рубликов. Ай да скромный келейник, ай да староста, перещеголял-таки Даниила Андреевича Остапова!

Фотографии своих находок оперативники продемонстрировали Андросову, с которым случился инфаркт. Три месяца он пролежал в больнице. К моменту его выздоровления оперативникам стало известно о существовании у Андросова третьего тайника, предположительно он находился в подвале особняка. В пластмассовом ящике хранились 50-сантиметровый золотой крест с бриллиантами, три иконы XVI-XVII веков и коллекция драгоценных камней. Парни из милиции мечтали о встрече с Андросовым, как юноша грезит о первом свидании с возлюбленной. Но следователь не дал разрешения на допрос старосты и повторный обыск особняка. Начальство, загрузив парней, намекнуло: вам что, мало найденного?

В 1985 году состоялся суд. За спекуляцию, хищение личного имущества и подделку документов получил Андросов четыре года (если помнит читатель, любовнице Васи только за подделку документов дали шесть).

После суда оперативников из милиции потревожила прокуратура Москвы. Оказалось, что не сходится сумма денег, лежавших на сберкнижках. Перелистав дело, сотрудники милиции установили, что на листе с описью сберкнижек нет их подписей, следовательно кто-то составил новую опись, количество книжек уменьшилось на три штуки (60 тысяч рублей). Срочно предупредили сберкассы, чтобы деньги с этих счетов не выдавали. Дело было передано в Верховный суд РСФСР, после чего сберкнижки вернулись, а следователь, уволившийся по собственному желанию, перешел в адвокатуру.

Вернувшись из заключения в 1989 году, Андросов не долго сидел у разбитого корыта. Заняв деньги у знакомых, он выкупил дом (как ни странно, но за четыре года покупателей на уютный особняк не нашлось). От агентуры оперативникам поступила следующая информация: Андросов вскрыл третий тайник, продал один из камней и расплатился с долгами. Опасаясь обысков, он передал ценности на хранение пожилой прихожанке, свято верившей, что Василий Максимович не банальный вор и жулик, а человек, пострадавший за веру. После чего Андросов поехал на прием к Патриарху. По одной версии, Пимен его не принял, по другой — проклял бывшего келейника. Выйдя из резиденции Патриарха, Андросов купил бутылку водки, выпил ее тут же на улице и поехал домой. В электричке ему стало плохо, он вышел на ближайшей станции и умер прямо на перроне.

В 1990 году скончался Патриарх Пимен, двадцать лет возглавлявший Российскую Православную Церковь. В Лавре нет его мемориального кабинета, а все потому, что история с исчезновением ценностей из резиденции Главы Русской Православной Церкви повторилась. Только теперь их вывезла дама, которая вела хозяйство Пимена, а помогал ей кто-то из хозяйственного управления. Местоблюстителю Филарету не было дела до наследства Пимена. Алексий II тоже не предпринял никаких усилий, чтобы вернуть украденное у Церкви.

Российская Православная Церковь, которая в первые годы перестройки робко обмолвилась о том, что ее ограбили большевики, раз за разом начала повторять эту фразу все громче и громче и наконец решительно заявила: верните нам все — монастыри, храмы, иконы, утварь, книги, архивы. И власть российская, демократическая, дабы не прослыть безбожницей, стала спешно отдавать. И не кто не спросил у Церкви: а вам это действительно необходимо, вы сумеете это освоить и сохранить? А ведь со времен лихой деятельности Остапова и Андросова в Церкви ничего не изменилось. Пожалуй, даже стало хуже, так как грабежи церквей приобрели массовый характер. В Московской епархии 480 церквей, из них только десятка три стоят на пульте. Священники не ставят сигнализацию, ссылаясь на дороговизну. Вот где ворам раздолье! Пик ограбления храмов пришелся на 1992 — 1993 годы. Нынче — спад. Просто пока нечего воровать. В Орехово-Зуевском и Егорьевском районах церкви грабили по 3 — 4 раза. В отдельных случаях, как то было в Ступинском районе, наводчиком для грабителей был священник. Смешная история случилась в Иосифо-Волоколамском монастыре. Украли Евангелие и две иконы. Одна икона нашлась. Когда ее принесли, на лицах монахов была написана не радость, а удивление, они и не заметили, что у них пропало! Не лучше обстоит дело и в Москве. Одна церковь купила икону у государства, через три дня ее украли. Другой церкви бизнесмены-благотворители подарили несколько редких икон XVII века, их стащили через неделю. Я уже не говорю о том, что все храмы заражены плесенью, жучком и прочей нечистью, от которой страдают книги и иконы. Так, может быть, прежде чем получать, Церковь должна приготовиться к этому?

В 1989 году одного из сотрудников хозяйственного управления Патриархии задержали при получении взятки в 3 тысячи рублей от сельского священника. Штук десять бумажек было по 25 рублей, штук 100 — по 10 рублей, остальные — старые мятые пятерки, трешки, рубли. Когда мне рассказали об этом, вспомнила я свою бабушку, ходившую в храм каждое воскресенье, пока ноги носили. В уголок носового платочка всякий раз завязывала она бережно рубль, а то и три рубля — пожертвование на храм. А пенсия у моей бабушки была куда как велика — 16 рублей... Быть может, высшие иерархи Русской Православной Церкви, не желающие опуститься до копания в такой грязи, как взятка и воровство, все-таки вспомнят, что церковные жулики прикарманивают деньги не митрополитов и архиереев, а народные, и наведут порядок в своем доме?