Норвежец тысячелетия

Бытие определяет сознание. Эта сентенция нашла свое полное подтверждение в судьбе немногочисленного по европейским меркам народа Норвегии, чье нелегкое бытие в условиях Севера воспитало в нем завидную твердость духа, отвагу и целеустремленность.

Еще в раннее Средневековье норвежцы отважились пересечь Атлантический океан и в конце ІХ - начале Х века заселили Исландию. Существует небезосновательное предположение, что в ХІ веке они добрались до Нового Света. Норвегия - одна из немногих европейских стран, крестьяне которой не знали крепостного права. Не в характере норвежцев терпеть чье-то господство. Только эпидемия чумы 1380 года, унесшая более половины населения, позволила датскому королю распространить свою власть на норвежские земли. После разгрома Наполеона в 1814 году в результате последовавшего за этим раздела Европы Норвегия перешла под владычество шведской короны, и в том, что ей удалось вернуть независимость, не последнюю роль сыграл выдающийся сын своей страны Фритьоф Нансен. Ради достижения этой великой цели им без колебаний были отодвинуты на второй план полярные исследования, снискавшие ему мировую славу, путешествия, важные открытия в строении центральной нервной системы, этнография, биология, экология, океанография и многое другое, чем занимался этот уникальный человек.

Его имя достойно глубочайшего уважения не только на родине, но и во многих странах Европы, в том числе и в Украине.

«Грех содействовать намеренному самоубийству»

Фритьоф Нансен родился неподалеку от Христиании (прежнее название Осло) 10 октября 1861 года. С раннего детства все свободное время он посвящал спорту - лыжам, охоте, многодневным походам. Двенадцать лет подряд Нансен выигрывал национальный чемпионат по бегу на лыжах, а в 19-летнем возрасте стал мировым рекордсменом по одномильному бегу на коньках.

Поступая в университет в 1880 году, Нансен избрал своей специальностью зоологию, считая, что эта профессия даст «больше удовольствий, больше случаев охотиться и вообще быть в общении с природой», хотя испытывал тягу к математике и физике.

Два года спустя состоялась его первая экспедиция в Арктику. На борту зверобойного судна «Викинг» он должен был вести наблюдения за морскими течениями, ветрами и жизнью животных. Свои заметки Нансен иллюстрирует прекрасными эскизами. Это путешествие окончательно решило судьбу молодого человека - будущего великого полярного исследователя. Из четырех с половиной месяцев плавания месяц ушел на дрейф вдоль восточного побережья Гренландии, и уже тогда у Нансена возникла смелая идея пересечь этот крупнейший в мире остров на лыжах. Однако от замысла до его осуществления прошло еще шесть лет.

Вернувшись из плавания, Нансен получил от директора Бергенского музея Даниельсона лестное для 21-летнего юноши предложение занять при музее должность консерватора. Годы, проведенные в Бергене, стали для него серьезной школой, хотя кабинетное затворничество и тяготило молодого исследователя. «Я тоскую, и желание испытать что-нибудь новое, путешествовать не дает мне покоя», - пишет он отцу осенью 1883 года.

Результатом занятий в Бергенском музее стала первая научная работа Нансена «Материалы к анатомии и гистологии мизостом», удостоенная большой золотой медали. Однако автор предпочел получить награду в бронзе с выплатой разницы в цене. Деньги ему понадобились для поездки в Италию, где он намеревался изучить новый метод окрашивания нервных волокон, разработанный профессором Гольджи, а также поработать на знаменитой биологической станции в Неаполе.

Вернувшись в Берген, Нансен продолжил занятия в музее и вскоре издал свою вторую большую научную работу «Структура и связь гистологических элементов центральной нервной системы». Вместе с тем он не забывает о своем плане пересечь на лыжах бескрайние, покрытые мощными льдами просторы Гренландии. С этой безумной идеей Нансен отправляется в Стокгольм, чтобы заручиться поддержкой величайшего полярного исследователя того времени Нильса Норденшельда.

Выслушав долговязого парня, одетого явно не по погоде лишь в темную триковую блузу, делавшую его похожим на циркового акробата, Норденшельд весело заявил: «Могу подарить господину Нансену пару прекрасных сапог!». И, увидев в глазах гостя недоумение, добавил уже вполне серьезно: «Да я нисколько не шучу. В таких случаях крайне важно обеспечить себя первоклассной обувью».

Хотя и с большой долей скепсиса, Норденшельд одобрил намерение Нансена, который немедленно через Академию наук подал в правительство ходатайство об отпуске необходимых для осуществления экспедиции пяти тысяч крон. Но государственные мужи медлили с субсидией на том основании, что «грех содействовать намеренному самоубийству». Неожиданная помощь пришла со стороны датского коммерсанта Гамеля, предоставившего необходимую сумму.

Всю зиму 1888 года шла деятельная подготовка. Снаряжение экспедиции - сани, лыжи, спальные мешки, прибор для приготовления пищи - Нансен испытывал лично, для чего в особенно сильные морозы уходил в горы. Ведь в случае непредвиденных обстоятельств на чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. Исследователь намеревался пересекать Гренландию с необитаемого востока на заселенный запад. Таким образом он исключал для себя какую-либо возможность вернуться, если встретит непреодолимые трудности. Он и впредь действовал именно так - шел вперед к поставленной цели, отсекая возможность к отступлению.

Занимаясь подготовкой к экспедиции, Нансен одновременно завершал свое научное исследование о центральной нервной системе в качестве докторской диссертации. Идеи соискателя оказались настолько новыми и неординарными, что почтенные оппоненты попросту ничего в них не поняли. Однако за четыре дня до отправки в Гренландию докторскую степень Нансен все же получил. Надо полагать, ученые мужи, считая предстоящее путешествие гибельным для его участников, присуждали ее «досрочно посмертно».

В Гренландской экспедиции помимо самого Нансена участвовало пять человек, в том числе прославившийся впоследствии как капитан «Фрама» Отто Свердруп и двое саами. Экспедиционное судно подошло к восточным берегам острова 11 июня 1888 года, но из-за непроходимых льдов на берег удалось высадиться только через два месяца. Собственно пересечение Гренландии началось 16 августа, и лишь в начале октября, преодолев неимоверные трудности, путники прибыли в селение Готхоб на западном берегу. Последний пароход в Европу уже ушел, поэтому пришлось остаться на зимовку. Только в конце мая 1889 года первопроходцы с триумфом вернулись в Норвегию. С этого момента и до конца своих дней Фритьоф Нансен оставался национальным героем.

«Фрам» - имя ему!

Громкий успех не вскружил голову молодому исследователю. Он довольствовался скромной должностью хранителя зоологического кабинета при университете, которая давала ему самое ценное - свободное время. Оно было необходимо Нансену для разработки плана и подготовки следующей экспедиции, на этот раз в центральную часть Полярного бассейна.

Увиденные Нансеном в Гренландии плавающие остатки лесосплава, обнаруженные там же останки американского корабля Jeanette, погибшего в 1879 году у сибирского побережья, говорили о существовании морского течения, которое берет свое начало у берегов Сибири и идет к Северному полюсу, а затем поворачивает на запад к Гренландии. Раз так, рассуждал Нансен, то можно плыть от берегов Сибири на север, пока корабль не будет скован льдами, и «оседлав» таким образом течение, дрейфовать вместе с ним к Северному полюсу. Единственное, что для этого нужно, так это судно достаточно крепкое, чтобы не быть раздавленным льдами.

Многие специалисты в один голос утверждали, что такое судно построить невозможно. Но соотечественники уже безгранично верили своему герою. Стортинг выделил основную часть средств, необходимых для снаряжения экспедиции, остальные поступили в виде добровольных пожертвований от короля и частных лиц. Это был поистине национальный проект!

Подготовка экспедиции заняла три года. За это время был построен корабль - довольно уродливый, но полностью отвечающий специфике предстоящего плавания. Трехслойные дубовые борта, нос и корма, обитые металлом, были рассчитаны на колоссальное давление льда, а благодаря яйцеобразной форме корпуса и его идеально гладкой поверхности судно, по замыслу его создателей, должно было выталкиваться при сжатии из ледовых объятий. Помимо парусов «Фрам» оснастили паровым двигателем, позволявшим ему развивать скорость до семи узлов. Каюты были теплы и уютны, на корабле нашлось место для довольно обширной библиотеки, различных игр и музыкальных инструментов.

Торжественный спуск на воду невиданного корабля состоялся 25 октября 1892 года. Несмотря на огромное стечение народа, традиционный морской обряд проходил в звенящей тишине. Вместе с женой Нансен поднялся на леса. В руке у Евы появилась бутылка шампанского. Молодая женщина на мгновенье застыла с отведенной рукой, но вот бутылка, описав плавную дугу и тускло сверкнув в лучах северного солнца, ударилась о носовую часть. Короткий звон разбитого стекла, ослепительная вспышка белой пены и звонкий голос Евы - «Фрам - имя ему!». И тотчас тишину взорвали ликующие крики собравшихся. Именно это название в наибольшей мере соответствовало характеру, унаследованному Нансеном и его соотечественниками от древних викингов. Ведь «фрам» в переводе с норвежского означает «вперед».

Поначалу исследователи отправились к Новой Земле, а оттуда - к побережью Сибири, забираясь все дальше на восток. Обогнув мыс Челюскина, ученый посчитал, что пришла пора проверить свою главную идею. «Фрам» приник к огромной льдине и позволил арктическому льду плотно себя сковать.

Начались томительные месяцы дрейфа. Вот когда пригодились и библиотека, и музыкальные инструменты с играми. Без них в гнетущей тиши ледяного плена, нарушаемой время от времени грохотом сжимающихся льдов, можно было сойти с ума. «Фрам» успешно выдержал испытание ледовыми объятиями и двигался, как и предполагал Нансен, на запад.

Все бы хорошо, но вскоре Нансену стало очевидно, что «Фрам» пройдет вдали от Северного полюса. И хотя он сам утверждал, что достижение полюса не имеет большого значения, а куда важнее обследовать обширные неизученные пространства, окружающие его, Нансен не устоял перед спортивным азартом: вместе с лейтенантом Юхансеном отправился к полюсу на лыжах, захватив с собой каяки и собачьи упряжки. Им предстояло пройти 645 километров.

За 25 дней было покрыто расстояние в 275 километров, но на отметке 86 градусов 14 минут (так близко к полюсу еще никто не приближался) от дальнейшего продвижения к цели пришлось отказаться - заканчивались запасы продовольствия. О возвращении на «Фрам» не могло быть и речи. Кто знает, куда его унесло за это время? Было принято решение идти к Земле Франца-Иосифа. С огромными усилиями они достигли острова пять месяцев спустя. Там, в вырытой на берегу пещере, обложенной найденными бревнами (остатками сплава) и крытой моржовыми шкурами, они провели долгих девять месяцев, а в мае следующего года покинули остров и отправились дальше не юг. И как бы в награду за отчаянную смелость случилось невероятное - путники встречают английскую полярную экспедицию, работавшую на Земле Франца-Иосифа под руководством Джексона! Через два месяца, 13 августа 1896 года английские исследователи доставляют Нансена и Юхансена в северный норвежский порт Варде, а неделю спустя сюда же приходит и «Фрам». Отсюда начинается триумфальное шествие всех 12 членов экипажа на юг Норвегии в ее столицу.

Возвращение героев Норвегия праздновала пять дней и ночей. Ликованию не было границ. Не так уж часто у этого маленького народа случались события, возвышающие его не только в собственных глазах, но и в глазах всего мира.

А что же главный виновник торжества? «Никогда я не чувствовал себя таким бедным, ничтожным, как теперь, в качестве героя, которому курят фимиам, - признавался впоследствии Нансен. - Я так устал от всей суматохи, суеты… Моя душа словно разграблена, обшарпана незваными людьми. Я хотел бы убежать и спрятаться, чтобы вновь найти самого себя».

Только обосновавшись на университетской кафедре зоологии в качестве профессора и работая в лаборатории, Нансен начал обретать душевное равновесие. Тишина дома в окрестностях Христиании, чуткая и заботливая Ева, дети - две дочери и три сына - все это наполняло душу покоем. Но судьба уже готовила ему новые испытания.

«Если вы не занимаетесь политикой, то политика займется вами»

Кто первый произнес эти слова? Одни приписывают их Отто Бисмарку, но он, мол, только перефразировал высказывание афинского государственного деятеля, стратега и полководца Перикла, в исполнении которого это звучало так: «Если вы не интересуетесь политикой, это еще не означает, что политика не интересуется вами». Другие утверждают, что автором этого изречения был то ли Гладстон, то ли Черчилль, то ли французский писатель Монтелабер.

Как бы то ни было, но в справедливости этих слов Нансен убедился на собственном опыте. Однажды ночью в его тихую обитель явился посыльный с правительственной телеграммой - профессора просили немедленно явиться в столицу по делу государственной важности.

Норвегия никогда не мирилась со шведским владычеством и в начале ХХ века была на грани восстания. Кстати, Альфред Нобель неспроста поручил в своем завещании ежегодное присуждение Премии мира норвежскому стортингу. Тем самым он стремился внести посильную лепту в нормализацию отношений Швеции и подвластной ей Норвегии. Погасить конфликт, грозивший перейти в кровопролитие, поручили Нансену. Ведь не было другого норвежца, чей авторитет в мире был столь же огромный. Его делегируют в Лондон в надежде на то, что знаменитому исследователю удастся убедить Британию воздействовать на шведов. Расчет строился на том, что в случае войны Швеция, поддерживаемая Германией, окажется сильнее, и чтобы не допустить роста ее могущества в Скандинавии, влиятельные английские политики поддержат Норвегию, приняв ее справедливые требования.

В Лондоне Нансен посещал министров и членов парламента, общался с представителями прессы. Приняв во внимание объективность его аргументов, и, не в последнюю очередь, собственные политические интересы, Лондон поручил своим послам в Берлине и Стокгольме выступить с соответствующими заявлениями. В результате Швеция была вынуждена перейти от политики силы к конструктивным переговорам. Нансен же тем временем горячо убеждал соотечественников в необходимости достижения компромисса, требуя от лидеров национального движения готовности к постепенному сближению позиций со шведской стороной.

Когда в 1905 году шведско-норвежская уния была расторгнута и Норвегия обрела, наконец, самостоятельность, благодарный народ предложил своему национальному герою занять пост премьер-министра или президента. Более того, поговаривают, что речь шла даже о королевском престоле. Нансен вежливо, но решительно отказался от столь высокой чести. Больше всего он мечтал об одном - вернуться к научной и исследовательской работе, о которой так истосковался. Но если Нансен все еще думал, что может жить без политики, она так уже не считала. И когда ему предложили стать послом Норвегии в Великобритании, он не смог отказаться, так как хорошо понимал, что кто-то должен отстаивать интересы молодого государства. В 1906 году Фритьоф Нансен прибыл в Букингемский дворец с верительными грамотами.

Довольно быстро Нансен завоевал уважение британской государственной и дипломатической элиты. Но все время, пока он работал в Лондоне, его не покидало тяжелое чувство. И хотя Ева писала, что дома все хорошо, Нансен не мог забыть щемящей тоски, которую увидел в глазах жены при расставании.

Предчувствие его не обмануло. Шел 1907 год и оставалось совсем немного до того момента, когда Нансен должен был передать дела прибывающему ему на смену новому послу, как вдруг пришла срочная телеграмма с сообщением, что Ева находится в критическом состоянии. Оставив все дела, он бросился домой, в Норвегию, но опоздал…

Ах, война, что ты сделала, подлая!

Потеря горячо любимой жены надломила этого железного человека. Он был совершенно раздавлен. «Я знаю, - писал Нансен в дневнике, - что означает печаль, знаю, что значит, когда все вокруг гаснет, когда жизнь становится лишь мучением: то, что приносило нам солнечный свет, ушло навеки, и мы беспомощно смотрим в ночь». Первое время друзья и разом повзрослевшие дети не оставляли его, но «… печаль не могут унести другие, в душевной подавленности днем и ночью приходится бороться с ней самому».

Нансен заметно постарел, стал замкнутым, избегал общения. Он искал утешение в работе, но это средство не всегда помогало. В 1913 году его постигло другое несчастье - умер
10-летний сын Эсмунд. Вскоре после этого, надеясь притупить боль утраты, Нансен принимает приглашение некоего английского акционерного общества принять участие в экспедиции на грузовом судне из Норвегии в устье Енисея и, поднявшись вверх по реке, добраться до Владивостока. Это было первое знакомство Нансена с Россией, куда он еще вернется, но совсем по другому поводу. Путешествие стало для него спасением. Он вернулся домой окрыленным с новыми планами и идеями. Но разразившаяся в 1914 году мировая война поставила на них крест. Нансена вновь позвала политика.

В этой войне Норвегия сохраняла нейтралитет. Но страна, треть территории которой лежит за Северным полярным кругом, в немалой степени зависела от импорта продовольствия, значительную часть которого она получала у США. Однако, вступив в войну, Соединенные Штаты наложили ограничения на экспорт своего продовольствия, и перед Норвегией во весь рост встала угроза голода. В 1917 году Нансен во главе специальной правительственной комиссии отправляется в Вашингтон, где в условиях сложнейшей политической обстановки в течение девяти месяцев ведет переговоры с американским правительством. В конце концов он добивается межправительственного соглашения о возобновлении обязательных продовольственных поставок.

Войну Нансен ненавидел всеми фибрами души, называя ее грязным, кровавым и бессмысленным преступлением против человечества. Поэтому тотчас после прекращения военных действий он охотно принимает предложение представлять свою страну в только что созданной Лиге Наций, считая эту международную организацию надежным барьером на пути возникновения новых войн.

В 1920 году Нансену был поручен контроль за возвращением германских и австрийских военнопленных из Советской России. Среди царящего в этой стране хаоса о них почти забыли, а между тем в лагерях содержалось почти полмиллиона человек. Задача осложнялась тем, что большевистская Россия не желала признавать Лигу Наций, но высокий международный авторитет полярного исследователя позволил осуществить возвращение военнопленных на родину.

Первая мировая война, октябрьский переворот в России и последовавшая за ним гражданская война лишили крова и надежды на будущее множество людей. Речь идет о почти двух миллионах человек, не признавших власть большевиков и вынужденных бежать от их преследования на чужбину. Они скитались из одной страны в другую, бедствовали, болели, не имели пристанища и каких-либо документов, удостоверяющих их личность. С присущей ему энергией и целеустремленностью верховный комиссар Лиги Наций по делам военнопленных Нансен взялся за разработку международных соглашений о беженцах. Именно по его инициативе с 1922 года Лига Наций начала выдавать беженцам и лицам, не имеющим гражданства, особые удостоверения, позволяющие скитальцам вернуться на родину или хотя бы найти приют. Вскоре этот документ, получивший неофициальное название «нансеновского паспорта», был признан 52 странами.

В том же 1922 году Фритьоф Нансен был удостоен Нобелевской премии мира «за гуманную деятельность». В своем выступлении на церемонии вручения премии нобелевский лауреат говорил о том, что условия жизни людей, оказавшихся после мировой войны в бедственном положении, чрезвычайно плохие, и высказал убеждение, что Лига Наций - единственная организация, способная предотвратить войны и помочь преодолеть их деструктивные последствия. «Именно слепой фанатизм обеих сторон, - подчеркивал Нансен, - переводит конфликты на уровень борьбы и разрушений, тогда как дискуссии, взаимопонимание и терпимость могут принести гораздо более значительный успех».

Ленинский кукиш голодающим

Старшая дочь Нансена Лив вспоминала, что ее отец еще в 1919 году предсказывал России страшный голод. Он исходил из того, что годы мировой и гражданской войн изъяли из сельского хозяйства этой многострадальной страны 17 миллионов человек и два миллиона лошадей, а разрушенные коммуникации невероятно осложняли доставку продовольствия из более благополучных районов в зоны возможного бедствия.

Увы, предсказание Нансена сбылось. Конечно же, этому в немалой степени способствовала и засуха, и блокада Страны Советов западными державами. Но нельзя обойти молчанием тот неопровержимый факт, что сами большевики изо всех сил толкали страну к роковой черте. Насильственное изъятие у крестьян «излишков» зерна, мяса и другой сельхозпродукции привело к тому, что они утратили всякий резон эти «излишки» производить. Повсеместно сократились посевные площади, снизилась урожайность, уменьшилось поголовье скота. Ответом продразверстке стали массовые восстания крестьян, охватившие Сибирь, Дон, Кубань, Украину, Поволжье, центральные губернии. В феврале 1921 года забастовали, доведенные до крайности хроническим недоеданием, рабочие Петрограда - «колыбели революции». Город был оцеплен войсками, а сформированный в срочном порядке городской властью, возглавляемой Зиновьевым, «Комитет спасения» узрел единственный путь к спасению через перевод Петрограда на осадное положение и распоряжение расстреливать бастующих и демонстрантов. Срочно был провозглашен декрет об отмене продразверстки и замене ее продналогом, но это уже не могло повлиять на положение в сельском хозяйстве. Стало очевидно, что невиданное возмущение не только крестьянства, но и опоры большевиков - рабочего класса вскоре сметет большевистский режим.

Именно тогда к Нансену обратился Международный Комитет Красного Креста с просьбой возглавить организацию всеевропейской помощи голодающим. Он немедленно отправляется в Москву, где заключает с советским правительством договор, согласно которому берет на себя доставку закупленного Лигой Наций хлеба, содействие в предоставлении кредита на пять миллионов фунтов стерлингов на неотложную помощь и еще столько же - на восстановление пострадавших регионов. Советская сторона гарантировала доставку грузов и расходование средств по назначению, не преминув внести в договор пункт о том, что Нансен берет на себя личную ответственность за то, что его сотрудники воздержатся от политической деятельности и не смогут выезжать из России без разрешения.

Пока Нансен координировал помощь 32 организаций и множества частных жертвователей, ездил по европейским столицам, плавал в Америку, стучался во все двери, ради экономии снимая для себя номера в дешевых гостиницах на верхних этажах, Москву занимало совсем другое. Дело в том, что по инициативе М. Горького в России был создан Всероссийский комитет помощи голодающим, в который наряду с выдающимися деятелями науки и культуры того времени вошли известная до октябрьского переворота политическая деятельница Е. Кускова и несколько бывших министров Временного правительства, в частности экс-министр Н. Кишкин. Безоговорочный авторитет членов комитета как внутри страны, так и за ее пределами обеспечил ему широкую поддержку общественности. Вскоре в голодающие губернии пошли первые поезда с продовольствием. Однако мнительный Ленин усматривал в этой деятельности контрреволюционную угрозу. Поэтому презрительно называл его «Кукиш» (по фамилиям Кусковой и Кишкина). Когда же Нансен предложил назначить своими представителями членов комитета, «вождь мирового пролетариата» взбеленился, сочтя это «наглейшим п’гедложением».

Мгновенно последовало ленинское распоряжение, гласившее в частности: «…членов «Кукиша» тот час же, сегодня же, выслать из Москвы, разместив по одному в уездных городах по возможности без железных дорог, под надзор… Пока Нансен не уехал, дело будет сделано, Нансену поставлен будет ясный «ультиматум»… Напечатаем завтра же пять строк короткого, сухого «правительственного сообщения»: распущен за нежелание работать. Газетам дадим директиву: завтра же начать на сотни ладов высмеивать «Кукишей»… Изо всех сил высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев». (Пол. собр. соч. Т. 53. С. 141-142). В своих выступлениях того времени Ленин ни разу не упомянул о голоде, заботясь лишь о том, чтобы иностранная помощь голодающим не подорвала авторитет советской власти.

Если голод в Поволжье еще можно было свалить на небывалую засуху, то в Украине, где она была более умеренной, он стал результатом правительственной политики «отнять и поделить». Недоимку в восточных регионах покрывали за счет увеличения контрибуций на украинских крестьян. Только из Бердянского уезда Запорожской губернии в мае и июне 1921 года дополнительно к разнарядке было вывезено два миллиона пудов зерна, а вскоре тут было официально зарегистрировано 150 тысяч голодающих, нуждавшихся до нового урожая в 523 тысячах пудов хлеба. К 1 февраля 1922 года в уездах Запорожской губернии голодало свыше миллиона людей, для прокорма которых требовалось хлеба более 3,675 миллиона пудов! Не случайно штаб-квартира нансеновской миссии находилась в Харькове, а не в Москве или Саратове.

Конечно же, Нансен был не единственным, кто пытался помочь голодающим. Вклад его миссии составил порядка 5-7% той помощи, которую предоставила Американская организация помощи - АРА. Но Нансен считал, что целесообразно дать голодному, кроме рыбы, еще и удочку, поэтому намеревался часть средств миссии расходовать на строительство тракторных станций. Деньги же из Нобелевской премии он вложил в два хутора - в Украине и Поволжье, которые по его замыслу должны были стать образцовыми хозяйствами. Но то, что произошло с советским сельским хозяйством в конце 20-х годов, повергло в прах его начинания. Ведь даже самым проницательным и дальновидным людям не по силам было предугадать сумасбродную хозяйственную политику Сталина, ставшую причиной повторения голода в 1932-1933 гг.

Нансена не стало 13 мая 1930 года, а его похороны состоялись 17 мая - в 25-летнюю годовщину норвежской независимости. На карте Арктики и Антарктиды его имя встречается 25 раз, а в 2000 году благодарные соотечественники назвали его норвежцем тысячелетия.