НАСТОЯЩИЙ ВЕРНАДСКИЙ

Еще до наступления «новой эры» я собрал изрядный материал, написал сценарий и поставил на «Киевнаучфильме» полнометражный фильм о Владимире Ивановиче Вернадском. Мне казалось, что узнал я о нем почти все. И многое отразил. Если бы...

Оказалось, что В.Вернадский, несмотря на наличие памятников, проспектов, пароходов, научных учреждений его имени, остается и сегодня для многих потаенным человеком.

Но как же так? Совсем недавно на всеукраинском шоу «Человек года» его назвали «Человеком века»! Справедливо. За его огромные заслуги перед Украиной и Россией, перед мировой наукой. Через несколько дней я позвонил в один из отделов нашей академии, им организованной, и спросил среди прочего: как поживает всемирно известное экспедиционное судно «Академик Вернадский», приписанное к академии и нашим берегам? Оказалось, что корабль науки уже давно не бороздит моря и океаны, а ржавеет в доках Ильичевска без ремонта. И что с ним делать? Много потребляет топлива, сказали. Слишком велик.

Велик и канонизирован основатель нашей академии. И неудобен тем, что и жил, и мыслил неординарно. А часто, как оказывается, не так, как власть имущие. Неужели? Возражал или служил царю, Российской империи — он член Государственного совета? Были ли разногласия с советской властью, ее тиранами (что в России, что в Украине) у него – почитаемого академика, руководителя многих (даже секретных) научных учреждений, лауреата Сталинской премии?..

У меня были хорошие научные консультанты, знающие и преданные вернадисты, но и они до поры до времени сохраняли или не добирались до тайны наследия В.Вернадского. Четыре десятилетия после его кончины не могло быть и речи о публикации дневников Владимира Ивановича. Под большим спудом хранились его философские работы, многие документы.

Отыскала почти пропавшие записи, свидетельства Вернадского в Киеве, в научной библиотеке — теперь уже его имени — Елена Апанович. В Москве храбро открывал и начал систематическую публикацию дневников, документов, трудов академика И.Мочалов с коллегами.

Но неужели надо было открывать почти заново известнейшего, всеми властями признанного ученого и организатора науки? Во многом — да. Особенно на его родине — Украине.

«ВЫ ЗНАЕТЕ, КАК МНЕ ДОРОГА УКРАИНА...»

Все-таки самый большой проспект Вернадского находится в Москве. В России прошла основная часть его жизни и деятельности. Конечно, он считал себя российским академиком, конечно, он многим обязан этой земле — и хорошим, и плохим. И много работал для нее. Но как же быть и с той неоспоримой истиной, что Владимир Вернадский был настоящим, потомственным украинцем? Это следует знать.

В своем первом и последнем еще гимназическом стихотворении он сказал навсегда:

«Украина, родная моя сторона,

Века ты уже погибаешь...

Но борешься, бьешься, бедняжка, одна

И в этой борьбе изнываешь.

Такая, родная, твоя уж судьба.

Судьбе мы всегда покорялись»...

В судьбе рода Вернадских только прадед — запорожский казак, учившийся и в Переяславском коллегиуме, и в Киево-Могилянской академии. «В обеих семьях (отца и матери) были живы национальные украинские традиции». Знатного украинского рода и жена Владимира Ивановича — Наталья Егоровна Старицкая.

Но как бы ни было «неудобно» — надобно знать и собственное мнение Вернадского. О самом себе. «Меня следует определять как русского по культуре и всему укладу жизни — правда, русского, вся жизнь которого непрерывно была связана с Украиной». Так он считал, и обе части этого утверждения — его. Украина — его земля, саму почву которой и силу ее «живого вещества» исследовал и знал глубочайше. И жизнь его, и мысль простирались и планетарно, и в степях Украины, на холмах Полтавщины, в поймах рек ее. Именно в полтавских Шишаках зародилось его учение о живом веществе и биосфере.

И вот судьбе было угодно, чтобы Владимир Иванович Вернадский, с его умом и талантом организатора, основал в Киеве Академию наук Украины, первую научную библиотеку, систему высшего образования.

КОГДА ЭТО БЫЛО?

Несколько десятилетий на стене здания, где была и остается Академия наук Украины, красовалась мемориальная доска с надписью золотом по мрамору, посвященная ее основателю. И что особенно интересно — дата основания: 1919 год. Золотые цифры отодвинули на год действительную дату — год 1918-й. Ну просто не могла быть наша академия организована при этом сомнительном и антисоветском гетмане Скоропадском. Тем более при его содействии. «Я горячо сочувствовал этому начинанию. Была составлена комиссия под председательством профессора Вернадского и внесен закон об учреждении академии со всеми необходимыми ассигнованиями» (П.Скоропадский, «Воспоминания»). Скверный анекдот, превратившийся с годами в пелену лжи, покрывшей и имя Вернадского.

В роковые времена Владимир Иванович совершил научный и организационный подвиг по созданию ВУАН. «Двинуто дело в том виде, как я думал. Надеюсь, широко». А дело во благо науки и просвещения Вернадский привык совершать при любых правителях. Он «выбивал» содействие академии при гетмане с немцами, при Директории, у белых с Деникиным, у красных с Раковским, которые и реквизировали для ВУАН пансион графини Левашовой по улице Владимирской.

Еще молодым профессором Московского университета он протестовал, вплоть до отставки, против полицейского ограничения университетской автономии. При всех постах и государственных назначениях он искал выгоды не для себя, а для науки. Как сказали бы сейчас, «использовал свое служебное положение». А должности у Вернадского на протяжении всей жизни были немалые. Он был членом Госсовета Российской империи от Академии наук и университетов (см. красочную картину И.Репина), лидером влиятельной партии кадетов, членом Временного правительства Керенского, возглавлял КЕПС — комиссию по развитию производительных сил (до и после революции).

Вернадский спокойно относился к идеям государственности, уважительно, но сложно — к религии. Во что же он верил прежде всего?

«Я ВЕРЮ В СИЛУ СВОБОДНОЙ МЫСЛИ»...

Наступали времена смуты, безвластия или диктатуры власти, большевизма, преследования за образ мыслей. Казалось, Вернадский должен по контрасту противопоставить этому свое благополучное и «должностное» прошлое. Нет. Он истинно говорит: «Мне стало ясно, что и среди белой молодежи, не видевшей старого режима, происходит его идеализация. И предо мной промелькнул Государственный совет, где я мог наблюдать отбор «лучших людей власти». Я попал в дурное общество. Идеализируют министров. Искажают истину в своей фантастической идеализации Николая II. Но никто не ожидал происшедшего»...

И в этом страшном происшедшем Владимиру Ивановичу предстояло организовать и возглавить Академию наук. Первую в Украине. Конечно, он совершил подвиг, собрав и вдохновив, нарисовав перспективу для многих украинских ученых. Со временем выяснилось, что его соратники были учеными мирового класса. Такие, как ученый-механик С.Тимошенко, филологи А.Крымский и Н.Петров, историк Д.Багалей, биолог Н.Кащенко, экономист М.Туган-Барановский и их младшие украинские коллеги, ученики, несущие научную эстафету в будущее.

Выдающийся минералог, почвовед, геохимик, исследователь радиоактивности, эколог, историк науки, биогеохимик, философ вызывает восхищенную благодарность не только тем, каким образом ему удалось организационно создать в Киеве академию, но и теми сроками, в которые он уложился. И здесь есть какая-то непостижимость и тайна. Если бы это не было фактом.

Не забудем, что в 1917 г. академику и уже всемирно известному ученому исполнилось 54 года. По просьбе Владимира Ивановича Российская академия командирует его по состоянию здоровья и для продолжения работы по живому веществу в южные районы, в Полтаву. В мае 18-го Вернадский приезжает в Киев и начинает работу по организации академии. А в ноябре 1919-го он уезжает из Киева, сначала в Крым, где в страшных условиях гражданской войны занимается наукой и ректорством в Симферопольском университете, а потом возвращается в Россию, откуда и просит уволить его с должности президента Украинской академии наук. Таким образом, огромная работа в ВУАНе была проделана за 19 месяцев.

Мне, и во время создания фильма и после него, казался странным и не совсем понятным столь малый срок президентства Вернадского в Киеве. А так же мотивы его прошения об отставке — отсутствие необходимых книг в городе, условия работы, здоровье...

Когда я снимал свой несколько устаревший фильм о Вернадском, он был незыблемо великим для всего Союза на всех «просторах родины чудесной». Теперь не то. Хотят разорвать его по крайней мере на две части — русскую и украинскую. Выясняют — кому он принадлежит, чей, наш или не наш... А кому он принадлежит? Наверное — самому себе, двум народам и всей планете. Вот что важно. И еще важнее, если мы действительно уважаем академика, — знать мысли и суждение его самого. Его понимание сложных ситуаций, в которых ему доводилось находиться.

Если бы я сейчас снимал фильм, то непременно отразил бы удивительно зрелищный и смысловой по совпадению эпизод. Установлен памятник М.Грушевскому — и он сидит как раз напротив здания академии и кабинета В.Вернадского. Многоуважаемые ученые, общественные деятели находятся друг против друга и сегодня. Оппонируют и как бы слушают, стараются понять собеседника. Так оно и было. И история их взаимоотношений, особенно при организации ВУАН, — драматична и теперь уже известна.

Их концепции создания академии в Украине были различны. «Грушевский исходил из структуры западноевропейских академий и из прекрасно поставленного им Общества им. Т.Шевченко во Львове. Но общество не было приспособлено к работе в области других дисциплин — математики, естествознания и прикладных наук», — говорил Владимир Иванович. Михаил Сергеевич же возражал против организации академии при гетмане («этом узурпаторе») и отмечал, что «сейчас у украинцев нет достаточно научных сил и придется обращаться к другим»...

«Я ему тогда сказал, что я не считаюсь с политической конъюнктурой, что ученые должны вести в этот тяжелый момент свою политику... Академия наук, создаваемая в XX веке, не может строиться по уставам и типам старых академий. Она должна состоять из групп ученых, занимающихся наукой, как делом своей жизни, признаваемым государством государственно важным делом»...

М.Грушевский с коллегами настаивал на такой академии, которая обеспечит чисто национальный украинский характер ее деятельности, «при утверждении ее действительных членов предлагалось давать присягу на верность УНР». Возникали голоса, что Украинская академия создается русскими — очень вредными «по национально-украинскому взгляду».

Но Вернадский и не скрывал, что «дело роста украинской культуры есть не только дело украинцев, но и русских, что историческим фактом является совместное сожитие и участие украинцев в создании русской культуры за последние два столетия»... «И я так верю в будущее украинской культуры и украинского языка!.. С ходом времени в этих рамках, не враждебных русской культуре, украинский язык и украинская культура вырастут»...

Но, может быть, Вернадский раньше многих понял, что человечество вступило в новую парадигму своего развития, в которой общечеловеческие ориентиры становятся доминирующими. Кстати, эти забытые и ругаемые всеми российские кадеты (конституционно-демократическая партия, интеллигенция), одним из лидеров которой был Вернадский — только что приехавший в Украину и догоняемый Декретом Совнаркома (подписи Ленина, Сталина) «арестовывать и предавать судам ревтрибунала руководителей партии кадетов, как партии «врагов народа», — ориентировались прежде всего на общечеловеческие ценности.

И Владимир Иванович сказал при организации Украинской академии: «Надо вести исследования не по национальному принципу, а в полном, широком общечеловеческом масштабе». А чтобы было ясно, окончательно добавил: «Академия должна способствовать росту украинского национального самосознания и украинской культуры».

Но как же взаимоотношения с М.Грушевским? Впоследствии он успешно работает в ВУАНе. Вернадский отмечает в дневнике, как достойно и «автономно он сумел себя поставить среди большевистского движения... как будто большевиков не было, и это большая вещь»... Когда не стало его оппонента по устройству академии, Владимир Иванович записал: «Смерть М.Грушевского очень больно мной почувствовалась. Я считал и считаю, что Грушевский сделал огромное дело для возрождения украинского народа и в то же время является одним из крупнейших славянских историков»...

Очень близкий человек, друг, непременный секретарь новой академии Агафангел Крымский. Его уговорил и перевез в Киев в отдельном вагоне с семьей и книгами Владимир Иванович. Их связывала «любовь к Украине». И те же проблемы. Всегдашнее почитание Вернадского со стороны выдающегося востоковеда, слависта, украиноведа. «В вас меня больше всего пленило твердое сознание общественного блага, умение исполнять сверх научных дел такие общественные обязанности... то, к чему я всегда был не способен».

И все же — горечь. По тому же вопросу. «...Заходил Крымский. У него осталось отношение ко мне, как к врагу его идеи (вместе с М.Грушевским) о национальности... Дружеское, общечеловеческое чувство не выдержало испытания жизни»...

Но и до сего дня доносятся «неудобные», совсем не общепринятые в нынешнем государстве мысли и заветы украинского «человека века». И я не уверен — смог ли бы их приводить и в новом фильме о Вернадском. Дело в том, что Владимир Иванович всегда оставался противником украинской государственной самостоятельности. Он думал о федерализме. Он думал о единении, а не разрыве. «Сила русской культуры так велика, что ей нисколько не страшна одновременная работа украинизации. Здесь должно быть совместное дружеское общение. И оно возможно...»

Можно не соглашаться, но знать надо, как думал — не кто иной — Вернадский. И разве можно отрицать (и не наследовать), что в любых проблемах и ситуациях главным для него все же было «свободное искание истины»!

В Киеве Владимир Иванович пребывал в напряженных трудах и искании истины, а мелкие людишки находили наслаждение в поклепах и доносах на него. Побеседовал во время прогулки по Ботаническому саду Вернадский с одним молодым славистом, а вскоре тот уже обвинял в газете «Украина» президента в отсутствии патриотизма и неблаговидном прошлом в кадетах и Временном правительстве. Чуждый! У себя дома.

Но для человека чести, каким всегда был Вернадский, наибольшую угрозу и оскорбление всего для него святого представляли большевики. До сравнительно недавних времен никто не знал, не имелось никаких свидетельств — как он их ненавидел и презирал. И были тому большие основания.

«НИЧТОЖНО И СЕРО БОЛЬШИНСТВО ТЕПЕРЕШНИХ ВЛАСТИТЕЛЕЙ»...

Уже в 1921 г. Вернадского арестовывают, обыскивают его дом («количество книг привело их в изумление и некоторое негодование») и заключают в тюремную камеру у параши. Помогли, освободили. По «таганцевскому делу» (ученого В.Таганцева знал и почитал Владимир Иванович) в это же время был расстрелян поэт Н.Гумилев. «Убит в момент расцвета, — записывает Вернадский в своем дневнике. — Гордый мозг не может прожить в коммунистическом рабстве». И будто о себе приводит строчку поэта: «В мой мозг, в мой гордый мозг собрались думы»...

В киевском периоде Вернадского украинскую ЧК возглавлял Лацис — идеолог и исполнитель «красного террора». При нем расстреляны 68 киевлян — члены клуба националистов, адвокаты, профессора университета. Вернадский с дочкой и сотрудниками спасается на биостанции в Староселье. Он был храбрым человеком. Считал «пагубным страх везде, как в личной, так и в общественной жизни» — он понимал создателей страха, их природу. «Ничтожно и серо большинство теперешних властителей. У них есть воля и энергия работы, моральная беспринципность и жестокость. Террор есть идеализация «палача», как и «ежовые рукавицы». Написано в 20-х годах.

Уже после отъезда Вернадского из Киева по обвинению в шпионаже судят сотрудников Украинской академии. Арестовывают друга, академика Н.Василенко (заменяют смертную казнь заключением), любимого младшего коллегу Б.Личкова. Их портреты всегда висели в кабинете Вернадского. Он имел мужество спасать коллег, многих. Писал и просил Сталина, Берия. Не смог вырвать из ГУЛАГа А.Крымского, погиб... Будучи всегда — хоть и признанным советским академиком — в смертельной опасности и под большим подозрением, может быть, оставлен судьбой в живых, чтобы спасать, помогать, оберегать настоящих людей.

Может быть, и побольше месяцев и годов мог проработать в Украинской академии ее первый президент, да и сам хотел бы вернуться. Но. «Я совершенно неожиданно получил из Киева от одного из своих друзей письмо, в котором совершенно определенно указывалось на опасность моего возвращения в Киев».

Он уже видел, как стали руководить наукой партия и пролетариат. Ведь трудовые коллективы украинских фабрик и заводов, утверждающие или даже выдвигающие академиков из своей среды, могут и не утвердить академика с таким прошлым и настоящим, пусть он даже и президент ВУАН. Или спецкомиссией, в состав которой входили партработники, слесарь и столяр киевских предприятий, «вычистить» любого академика, что и происходило, а также «пересмотреть научные труды с точки зрения их соответствия положениям марксизма-ленинизма».

Уже под конец жизни Вернадский был подвергнут философами-марксистами критике за отдельные неверные взгляды. О, если бы они знали, хотя бы в малом объеме, его истинные потаенные взгляды и оценки и советской власти, и «единственно верного учения»!.. Даже с ранних советских лет — и до конца.

Великий интеллектуал записывает: «В настроениях ученой среды еще не сознают, что коммунизм не есть течение, обеспечивающее свободу мысли»... «Впечатление пытки. Не только моральное, но физическое истязание»... «Все держит большевистский кулак, при всей их бесталанности. Большевизм держится расстройством жизни. Это форма низшего порядка даже по сравнению с капиталистическим строем, так как она основана на порабощении человеческой личности»... «Нет возможности свободного общения с заграницей»...

Это надо пояснить. Сто раз ему предлагали эмигрировать и хорошую работу сулили в виднейших научных учреждениях. Он не хотел эмигрировать. Он даже вернулся из Парижа, где преподавал и его почитали. Дети — Георгий и Нина — умоляли его остаться. Он вернулся на свою землю, зная, что уже никогда не увидится с детьми, никогда. Он до смерти стал «невыездным»...

«Я переживал чувство негодования... захваченный какой-то отвратительной грубой силой, и все мое стремление было ей не подчиниться»... Но как? …«Решил бороться изнутри... Для меня разговоры в сильной степени являются внешностью, а внутри я живу совсем другим».

Вот и мы узнали — чем еще особенным жил великий интеллектуал, человек своей земли и всей биосферы, основатель Украинской академии и учения о ноосфере — сфере разума. Терпимый многими властями, но оставшийся принципиальным «антисоветчиком». Об этом в своем прежнем фильме я, конечно, не мог ни строчки, ни кадра вставить. Понятно. Непонятно, что и сегодня красные вожди, их идеологи, их депутаты, старики продолжают шествовать под окровавленными знаменами. Они умнее Вернадского? Или несчастнее, слепее...

Однако если Владимир Иванович Вернадский избран нынешним временем — по заслугам и справедливо — «Человеком века», то очень хотелось бы услышать его сегодня. Для нас и будущих.

ЧТО ДЕЛАТЬ, ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ?

Послушаем только его ответы на наш единственный, традиционный и самый важный вопрос.

«Фактически я был прав. И как бы то ни было, Украинская академия оказала своим существованием большую услугу культурному росту Украины»...

«Ясно, что ничего создать коммунистам не удалось и они потерпели полное фиаско в устройстве жизни»...

«Хотя у меня и сложное отношение к религии, отвечу словами апостола Павла: «Если мы живем духом, то по духу и поступать должны... наблюдая каждый за собой...»

«Ваше положение? Ни в одной стране это немыслимо. Мне все это кажется мифом о Полифеме, в пещере которого находятся наши ученые»...

«Условия жизни ученых ужасны. Ввиду исключительно тяжелого положения ученых необходимы экстренные меры»...

«Мне кажется одной из задач — широкое развитие и обсуждение религиозных, политико- государственных, этически-философских вопросов. Все вопросы, связанные с силой и свободой человеческой личности. Вопросы экономические должны обсуждаться с этой точки зрения»...

«Последствия этих мер быстро скажутся в жизни и окупятся огромной производительностью научного труда, без чего возрождение страны немыслимо»...

«Счастье разнообразно, и надо создать такую форму социального строя, которая бы обеспечивала творческую — научную и художественную — мысль от возможности погибнуть от варварства»...

«Вы знаете, как мне дорога Украина и как глубоко украинское возрождение проникает в мое национальное и личное мировоззрение... Я верю в будущее»...

Вот теперь, узнав открывшиеся обстоятельства жизни и деятельности академика, его потаенные мысли, я и снял бы свой новый фильм о нем — о настоящем Вернадском! Раньше ложь мешала. А теперь — где взять денег на съемку?! Хватило бы средств и совести, чтобы отремонтировать и обновить этот огромный корабль науки — «Академик Вернадский»! Чтобы всем спастись и не утонуть.