КАТАСТРОФИЧЕСКИЕ ДОСТИЖЕНИЯ ИНЖЕНЕРНЫХ НАУК

Поделиться
В советское время среди ученых и инженеров была очень популярна игра «в авторские свидетельства»:...

В советское время среди ученых и инженеров была очень популярна игра «в авторские свидетельства»: изобретатели придумывали нечто, за что можно было получить красивую грамоту с красной ленточкой и имитацией сургучовой печати, а государство делало вид, что защищает права счастливых авторов. Если одной стороне действительно удавалось придумать что-нибудь стоящее, другая (государство) проявляла бездну изобретательности, чтобы не заплатить, не выполнить взятые на себя обязательства и вообще, где только можно, обойти изобретателя...

С тех пор многое изменилось. Приоритетная бумажка, выдаваемая нынешним патентным ведомством, сильно поблекла, стала совсем неказистой, но зато стала называться «патентом» и теперь таит для автора массу завораживающих перспектив. Если ему удалось придумать действительно что-нибудь путное и защитить свое авторство в серьезных странах, за свое будущее он уже может не беспокоиться — отныне за внедренное на заводах изобретение ему начнут «капать» такие деньги, что его будут надежно защищать от всяких невзгод лучшие патентные поверенные с адвокатами. И вообще, удачливый автор вскоре почувствует, что жизнь удалась.

Неудивительно, что на Западе молодые люди с хорошим образованием и научно-инженерной сметкой не жалеют сил, чтобы лет до тридцати нащупать «плодотворную дебютную идею», как говорил Великий комбинатор. А затем юное научное или техническое дарование объединяет свои усилия с менеджером. Вместе они «раскручивают» техническую идею и превращают ее в заводик с хай-технологией. Кстати, для реализации таких венчурных проектов в нынешнем западном бизнесе средства найти весьма просто, поэтому в мире все чаще встречаются молодые интеллектуалы, хорошо пристроившие произведения своего ума.

На Западе общество четко различает тех, кто хочет заниматься чистой наукой, и тех, кто готов работать с утра до вечера, чтобы поймать научно-технологическую жар-птицу. Посмотрите — профессор хорошего университета в США получает 50 тысяч долларов. Тысяч сорок имеет и квалифицированный рабочий. При этом ведущим инженерам в крупных фирмах платят миллионы и даже десятки миллионов долларов. Однако право на такую работу нужно постоянно подтверждать реальными успехами фирмы. Иначе не поздоровится ни специалисту, ни его предприятию.

Вообще понимание риска и того, в каком направлении развивается наука и какие ее отрасли в скором времени будут плодоносить, очень ценится в передовых странах. В Штатах зарегистрирован даже такой феномен — осведомленный научный журналист консультирует фирмы, которые хотят заняться бизнесом на научных технологиях. За год такой журналист зарабатывает более миллиона долларов. Новая профессия получила название — научный брокер...

Но это там. А как у нас? Мы уже знаем, что следующий год принесет немало неприятностей, и среди них — в 2003 году предсказывают полосу самых больших техногенных катастроф. Как говорится, наша техника и сооружения «дошли до ручки». В общем тема «Инженер и общество» в стране становится острой как никогда. Спрос на тех, кто умеет заниматься наукой, которая способна помочь, обогреть, решить насущные нужды людей и наполнить при этом бюджет, должен повыситься в ближайшие годы очень сильно. Однако все это в перспективе, потому что у нас пока гром не грянет...

Собственно об этом в редакции «ЗН» на заседании клуба «Эврика!» и состоялся разговор с доктором технических наук академиком-секретарем Академии инженерных наук Украины (АИНУ) Виталием БАРДАЧЕНКО. Об его изобретениях мы уже писали. На этой встрече шла речь о судьбе прикладной науки.

— Виталий Феодосиевич, сейчас в Украине развелось множество академий. Зачем нужна еще и Академия инженерных наук?

— Профессия инженера — одна из самых популярных. Инженеров у нас больше, чем врачей, учителей, юристов. И если есть академии медицинских, педагогических, юридических, аграрных наук, то почему не быть инженерной?

Никто при этом не свергает Национальную академию наук Украины, но в любой нормальной семье должны быть дети и внуки. Наша академия — это деловые дети НАНУ. Многие из нас работают в КПИ, потому что наша академия возникла на базе главного инженерного вуза страны. В академию инженерных наук входит целый ряд крупных ученых, много заслуженных деятелей промышленности, главных конструкторов. В отличие от НАНУ, членами которой становятся, как правило, ученые на склоне лет, у нас созданы прецеденты, когда для членства не требуется наличие докторской степени...

— Появление новой академии сразу же вызывает подозрение, что создается новый нахлебник у государства. Неужели рационально настроенные инженеры не понимают, что это путь в никуда?

— Мы никаких материальных обязательств от державы не требуем, нам не нужно доплат к зарплатам за звание и так далее. Не в этом дело! Я, как и другие члены нашей академии, работаю бесплатно и ежегодно вношу еще сто гривен членских взносов... Но мы просим предоставить нашей академии статус государственной, чтобы выводы ее экспертизы по техническим вопросам были весомыми.

Качество экспертизы в нашем государстве имеет сейчас первостепенное значение. Борис Евгеньевич Патон недавно поставил вопрос таким образом, что Национальная академия должна принимать участие во всех государственных экспертизах. Вот и мы предлагаем, чтобы Академия инженерных наук принимала участие при реализации крупных инженерных проектов. Мы могли бы упредить многие инженерные ошибки. Страна вступила в рынок — нужны другие рычаги, иначе понастроят такого, что потом за голову будем хвататься.

— Но инженерными науками можно заниматься и в НАНУ?

— Положение с инженерными направлениями в Украине резко ухудшилось, в том числе и в Национальной академии. Сегодня ставка техника здесь — 140 гривен. Где можно найти специалиста на эти деньги? Ставка инженера-конструктора первой категории в НАН — 255 гривен... С такими зарплатами, как сейчас, наше научное войско осталось без рядовых, без сержантов и младших офицеров. Сплошь и рядом только полковники и генералы. А эти люди в окопах не сидят и в атаку не ходят. Поэтому сейчас, даже когда есть стоящая идея и нужно что-то реальное скомпоновать, чтобы показать промышленнику, сделать это некому. Некому!..

Ситуация усугубляется тем, что хоздоговорные темы идут через Казначейство. А там приказано: «Не пущать!» Недавно мне нужно было для работы купить три огнетушителя. Получил резолюцию: «Нельзя!» Можно тратить деньги только на зарплату, но нельзя покупать никакого оборудования. Потому наша инфраструктура — нулевая, в лабораториях везде старье. Мы создали передовые таймерные устройства и можем реально конкурировать на мировом рынке, но когда я убеждаю приезжающих из-за рубежа бизнесменов, что занимаюсь суперпроблемами искусственного интеллекта, они улыбаются — кто в это поверит, если видят, что мы работаем на... 386-м компьютере?

Нужно честно признаться — это приговор, который обжалованию не подлежит. Уже не помогут ни железные коммунисты, ни национально-сознательные руховцы. Украинская наука полностью провалилась в тартарары. Она привалена хламом так, что трудно что-то под обломками разглядеть. Крупнейших отраслевых комплексов, таких как «Сатурн», которыми можно было гордиться, уже практически нет...

— И тем не менее, если посмотреть сводки ВАКа, количество ученых высокой квалификации растет. На некоторых направлениях, я бы сказал, растет катастрофически...

— Катастрофически — это очень точно, потому что продолжается «клепание» кандидатов и докторов наук. Создаются люди, которые от государства со временем получат соответствующие надбавки за степень, пенсию, но к практической научной работе не способны. Любая МАУП, впрыскивает в наше общество мощную струю «дипломированных специалистов». То есть созданы организации, в которые вносишь деньги и получаешь без интеллектуальных усилий все, что хочешь, в том числе и диплом. И что можно ждать от такого кандидата или доктора, к примеру, экономических наук? А он получает ту же зарплату, что и кандидат технических наук, который занимается реальным внедрением. Кто же пойдет в технические вузы?

Нам нужно развивать хай-технологии. Для этого нужны молодые, пробивные, еще желающие что-то сделать люди, а их практически нет. Кому передать то, что мы умеем? Мне уже 55 лет и через пять лет я выйду на пенсию. А я... самый молодой среди членов нашего президиума АИНУ.

— Лет пятнадцать еще можно продержаться...

— Можно, но для пользы дела нужно в шестьдесят лет уходить с активной должности. Уходи и твори, если есть силы, пиши книги, консультируй. Но должность директора — освободи. Маховик должен раскручивать тот, кто помоложе и посильнее. А у нас активные должности занимают и в восемьдесят.

— Национальная академия долго боролась за повышенную пенсию для ученых. Говорили: мол, тогда дело пойдет. Дали, но похоже, стало еще хуже. Ведь надеялись, что пенсионеры освободят места для молодежи, вышло наоборот — старики с еще большим упорством стали держаться за свои места...

— Академия себя убивает этим «улучшением» положения ученых. Теперь нужно кормить пенсионеров из академического бюджета. Возьму я молодого парня и скажу ему — поработай на 250 гривен. Кто пойдет? Пенсионер за эти деньги еще может сидеть дома за чашечкой чая. Но молодому человеку, активно работающему в науке, который покупает книги, имеет семью, ездит на конференции, как же он проживет на эту зарплату? Вот вам и результат — после повышения пенсий с наукой стало намного хуже! Кроме того, к этой пенсии всеми правдами и неправдами тянутся те, кто к науке отношения не имел — чуть ли не пожарные уже претендуют на академическую пенсию...

— Вы знаете надежную систему, которая позволяла бы воздать по заслугам тем, кто уже не может делать больших открытий?

— Разумная система должна воздавать и тем, кто сделал открытия поскромнее, но реальные! У меня несколько патентов на получившие одобрение в мире изобретения. Это обеспечивает мне достойную жизнь. Поступления от реализации патентов превышают мою зарплату...

— Понимаю, почему вы решились на особую точку зрения, которую, уверен, вам не простят коллеги...

— Высказываю ее потому, что наболело. У меня в отделах большой процент сотрудников-пенсионеров. Они ходят регулярно на работу (в отличие от молодежи), что-то «дзебают» на компьютере... А результата никакого.

Сейчас средний возраст любого научного совета более 65 лет. Звучит как анекдот: меня умоляли остаться в одном из советов, потому что если уйду, средний возраст совета «подскочит»... Как можно решать новые принципиальные вопросы в стране, имея в научных советах такой возрастной состав?

Большинство исследователей уже по крайней мере 10—15 лет не занимаются наукой и серьезно отстали. Они предпочитают получать зарплату, ходить на демонстрации под лозунгом: «Спасите науку!» и жаловаться на жизнь. Ну а зарплату дали — водки выпил, закусил и снова все хорошо на три дня. И снова ждут зарплату...

— Если подвести итог, то...

— На мой взгляд, в нашей науке положение очень тяжелое. Полнейшая катастрофа может наступить буквально через два-три года. Никто из «технарей», работающих в серьезных структурах, например в «Укртелекоме», вскоре даже разговаривать с учеными не будет. Заводы в академию уже не обращаются. Что там посоветуют? Можно предположить, что наука у нас со временем, так же как и на Западе, перейдет в фирмы. Пока они у нас слабые и этот процесс не заметен. Но когда окрепнут, тенденция станет очевидной.

— Грустно, но, как говорится, пусть суровая, но правда — первый шаг к спасению...

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме