Осторожно! Планка опускается!

В советское время я постоянно был в конфликте с властью. Очень долго, чуть ли не с самого рождения, я не мог понять, почему эта власть мне так ненавистна? Почему я не хочу вступать в пионеры? Почему я не вступал в комсомол? Почему я не пошел по проторенному пути сына «статусного» работника, имеющего многие возможности, и почему не стал папиным сынком, как мне предрекали, а начал свой трудовой путь с рядового маляра? Я старался стать как можно больше независимым от этой власти.

Позже пришло понимание, что я — не как какой-то герой или подпольщик (ведь многие приписывают себе подпольную борьбу против советской власти чуть ли не с пеленок) — ненавидел советскую власть по изначально простым соображениям: любой нормальный человек ненавидит двойные стандарты, а особенно — двойные моральные стандарты.

Я с детства увидел, что та власть жила по законам двойной морали. Одну она давала для общего потребления, а другую, дефицитную (так же, как в спецкормушках распределяла палки колбасы и пыжиковые шапки), она оставляла для себя. Говорю о той морали, которая разрешала власти делать все, что она хочет, но запрещала народу делать все, что он может.

Будучи в душе спортсменом, я считаю, что все участники соревнований должны иметь равные возможности. И не понимаю, о каком соперничестве можно говорить, когда один бежит стометровку в кирзовых сапогах, а другой — в кроссовках PUMA. Я не мог бы смотреть соревнования штангистов, где один жмет двумя руками, а другого заставляют жать тот же вес одной рукой… Моя жизнь превратилась в беспрерывную борьбу за то, чтобы все, живущие в стране, имели равные права и условия, даже в самых жестких соревнованиях. Пусть это соревнование будет изнурительное, пусть будет длиною в жизнь, но все его участники должны быть равными.

Мне не хотелось жить в обществе, где для подлецов — условия особые, а для нормальных людей — они просто невыносимые. Чтобы сломать это, мы и вышли на Майдан. Сейчас, правда, команда Ющенко забывает, что мы стояли там не за его президентскую должность. И не за тем, чтобы наша страна называлась президентской республикой, даже пусть с самым замечательным и самым любимым в мире президентом. Мы боролись за то, чтобы к власти пришли люди, которые исповедуют такую же мораль, как и та, что в душе каждого нормального украинца. Которая дана ему от Бога, от предков, от религии.

Моральная планка старой власти даже не была низкой. Они эту планку просто втоптали в землю. Потому в народе и начался стихийный процесс, результатом которого я бы назвал не изменение политической системы, а моральное возрождение Украины. И мы вышли на Майдан не ради политических целей (ведь большинству людей, извините, плевать, какое соотношение полномочий будет между президентом и премьером), людям важно соотношение морали народа, с одной стороны, и морали президента и премьера — с другой.

Почему я остановился на кандидатуре Ющенко? Потому что он мне нравился, и, скажу честно, нравится. Потому что Ющенко один из немногих политиков в Украине, не декларативно верующий. В чем высокая ценность религии? В том, что у религии ко всем одинаковые моральные стандарты. Если ты заходишь в церковь, синагогу, мечеть, то ты склоняешь голову, будь ты король или нищий. И церковь равно прощает и благословляет и королей, и нищих, если они того достойны. Мне казалось, что Ющенко — это тот глубоко религиозный человек, который никогда не позволит в нашем обществе господствовать двойным стандартам, тот, у кого в сердце, как на скрижалях, высечены моральные добродетели. Единые и для элиты, и для народа.

Но вот прошло 100 дней, и я вдруг оказался в состоянии шока, когда из уст Ющенко услышал призыв к другой морали. Теперь наш Президент говорит: мол, да, ребята, Зварич нашалил, но Зварич — наш человек. Получается, что «нашим» людям позволительна низкая планка морали, а все остальные пусть живут по самым высокоморальным принципам? «Наши» пусть нарушают что угодно, а остальные пусть ничего не нарушают? Как тут не вспомнить принцип Франсиско Франко: «Друзьям — все, врагам — закон». Но ведь Франко был диктатором…

В этой связи нельзя не вспомнить важный урок, который получили американцы. Я говорю о президенте США Клинтоне, которому, кстати, очень симпатизирую. Да, Клинтон не преступил закон в плане правовом, но он нарушил духовный закон общества. Он солгал своему обществу. И репутация американского президента пострадала не за то, что он сделал, а за то, что солгал перед нацией. И это был урок не только для всей американской политической элиты, но и для элиты мировой.

Та же ситуация со Зваричем. Спору нет, задолго до Майдана и во время революции Роман Михайлович показал себя достойным соратником, настоящим бойцом. Дело не в том, есть у него образование или нет. И не в том, каким количеством иностранных языков он владеет. А дело в том, что он оказался столь же неправдивым, сколь и экс-президент США, которого Зварич наверняка когда-то называл своим президентом.

Я думаю, когда Ющенко предлагал всем закрыть глаза на ложь министра юстиции, он руководствовался не своими моральными принципами. Думаю, что в тот момент он говорил устами своих лукавых советников. Или приближенных, которые исповедуют философию, которой, судя по всему, пропитаны стены здания на Банковой.

Теперь, после истории со Зваричем, я боюсь за судьбу политреформы, находящуюся в руках «независимого» Конституционного суда. Ведь судьи КС так же, как выполняли волю прошлой власти, выполнят и волю власти нынешней, поскольку они — тоже часть нашего общества. И если планка моральности выставляется низко, то будут примеряться к ней. Я не могу быть уверенным в незаангажированности Конституционного суда. Как и в независимости украинских судов вообще. Разве для кого-то сегодня секрет, что за 10 тыс. долларов судьи сегодня вынесут любое решение?! Что по звонку руководства страны судьи в припадке готовы выполнять любую команду? Просто вслух это признавать никто не хочет.

Я верил словам Президента о том, что уже через год мы будем жить в другой стране, и боролся за это. За страну, где будут господствовать ценности Майдана, где будет создана республика, а это, прежде всего, — правление народа. Я боролся именно за то, чтобы жить в стране, в которой Президент прислушивается к голосу народа, а не тех, кто толкает его на поступки и высказывания, не соответствующие его уровню морали.