СТРАШНЫЙ СУД

…лжецам —
судьба в озере,

горящем огнем и серой,

а это — вторая смерть!

Откровения
св. Иоанна Богослова. 21:8

Не хочешь судиться — не скули

Четыре месяца управление социальной защиты Ленинградской (сейчас — Святошинской) райгосадминистрации морочило мне голову, не отвечая на заявление, требующее максимум двух часов внимания. Волокиту маскировали десятками обещаний «решить вопрос», дававшимися обаятельными чиновницами. Наконец они послали меня... в другое учреждение, где я вынужден был начинать все сначала.

Ситуация, можно сказать, типичная. В таких случаях человек должен выбрать между неправовым и правовым путем решения своей проблемы. Первый — это дать взятку чиновникам, откровенно нарушающим закон и твои права. И таким образом признать, что государство наше остается неправовым, а мы, его граждане, не в состоянии защищать свои законные права и интересы.

Именно такой вариант вынуждены выбирать украинцы в подавляющем большинстве. Ибо второй путь ведет в суд — только там, в соответствии с законом, мы можем получить защиту от «ошибок» исполнительной власти.

Но кому же хочется начинать судебную волокиту? Постсоветский человек относится с подозрением к тем, кто судится: что-то он хитрит, наверное, хочет отхватить себе что-то такое, чего без суда не дают. А если не дают, следовательно, тебе не принадлежит.

Кто и на каких основаниях решает, что и кому принадлежит, это миллионы наших сограждан мало интересует. Логика их проста: решает тот, кому принадлежит. Другими словами — чиновники: ЖЭКа, паспортного стола, районных или городских управлений милиции, соцзащиты, пенсионного фонда и т.п.

Вся власть еще от деда-прадеда у нас отдана чиновникам, и рядовой человек воспринимает это как факт, как погоду, от нас не зависящую: ибо вещи таковы, каковы они были всегда. Кое-кто (Джордж Сорос) называет это традиционным (в отличие от критического) способом мышления.

Нет смысла отрицать реальный опыт миллионов — пусть делают как удобнее. Обращаюсь к тысячам (может, сотням или даже десяткам) людей, способным критически мыслить. К тем, кто считает, что «погоду» в обществе можно и надо менять.

Вопрос очень простой: кто и каким образом должен менять эту «погоду»? Может, подождем, пока кто-то там «наверху» что-то такое сделает, и тогда наступит время общего благоденствия?

Но там, «наверху», кое-что уже сделали. Например, одобрили Конституцию. «Права и свободы человека и их гарантии определяют содержание и направленность деятельности государства. Государство отвечает перед человеком за свою деятельность». Значит, права у нас есть? Ну, пускай на бумаге, но все же есть?

Конечно, власть не всегда «отвечает перед человеком за свою деятельность». Ибо передо мною, например, не то что власть — даже самый маленький чиновник ни разу не ответил. Не только за государство вообще, а даже за свое личное откровенное пренебрежение законом. Среди друзей и знакомых тоже не знаю ни одного, перед кем кто-то ответил бы за деятельность государства. Не говоря уже о массовых нарушениях элементарных прав человека со стороны многочисленных представителей этого самого государства.

Возможно, ваши личные права ни один чиновник за последние шесть лет (со дня принятия Конституции) не нарушал? В таком случае, уважаемые господа, возникает абсолютно естественный вопрос: могут ли быть у человека права, если он ими не пользуется? Еще конкретнее: как может защитить вас лично суд, если вы не подавали заявления? Ведь суд в таком случае просто не знает, что были нарушены ваши права.

Не хочешь идти в суд — не скули о нарушении твоих прав, не крути власти кукиш в кармане, ибо где же здесь логика?

Люди традиционного способа мышления (а их у нас — миллионы) и сегодня суд воспринимают по-советски — как часть карательной машины государства. Защиты от него не ждут, доверия к нему не испытывают. И это не может не беспокоить представителей все той же третьей власти. В любом случае — полномочных ее представителей.

Господа,
несите заявления в суд, или Третья власть жаждет доверия

Например, председатель Верховного суда Виталий Бойко уверяет украинцев: «Люди должны доверять суду, чтобы на случай конфликта, когда человек не согласен с решением должностного лица, органа самоуправления или государственного органа, он знал, куда следует обращаться. Суд — это единственное место, где открыто, на основе состязательности, равенства можно доказать свою правоту, где судья от лица государства может вынести решение, имеющее силу закона для всех государственных органов. Это уже не будущее, а сегодняшнее» («ЗН», №23, 2001 г.).

То есть суд также нуждается в гражданине, как и гражданин нуждается в наличии суда. Если в стране нет граждан, имеющих честь и достоинство, не боящихся (и не ленящихся) защищать свои права и интересы, то суд просто теряет смысл как третья (независимая!?) ветвь власти. Кому он будет нужен? Кто такую (третью) власть будет уважать? Кто с нею будет считаться?

Поэтому, господа граждане, имеем честь — поможем нашему украинскому суду стать настоящей третьей властью в почти европейском государстве. Несите заявления в суд!

Вот я, например, преисполнился сочувствия к судейским инстанциям и воспользовался случаем, «когда человек не согласен с решением... государственного органа».

Личный пример — большое дело. Если я призываю вас нести заявления в суд, то сам должен рассказать, как это было в моем собственном исполнении.

Начал с заявления в свой Святошинский районный суд и прошел всю процедуру — вплоть до постановления Верховного суда, которое «обжалованию не подлежит». Есть чем гордиться: фактов — полное досье, впечатления — незабываемые. Теперь могу исходить не из чужих слов, а из собственного опыта, не в общем, а предельно конкретно: факт — закон — постановление.

Вся эпопея, длившаяся почти год, естественным образом вылилась в очередной эксперимент в сфере так называемых качественных методов социологии (в отличие от количественных, которые основаны на опросах большого количества людей). Тема эксперимента: «Рядовой украинец — судебная власть».

В случае проигрыша дела в суде эксперимент должен был выявить причины, помешавшие выиграть дело. А успех иска, который профессиональные юристы за год до этого считали весьма возможным, должен был стать заранее изученным прецедентом, которых у нас до сих пор мало: недаром же сам председатель Верховного суда призывает граждан обращаться с исками против государственных органов.

Этот призыв мне симпатичен и понятен. Ведь теоретически гражданин должен непременно выиграть дело против государственного органа, если тот откровенно нарушает законные права гражданина. Таких нарушений у нас — тьма, и это всем известно. Для меня же было важным не только победить в споре относительно своего личного, сугубо локального вопроса, но и победить с помощью именно третьей власти.

Тактической задачей искового заявления было объявление вне закона административного запрета гражданам общаться с работниками контрольного отдела соцзащиты горуправления, рассматривающими заявления этих граждан. Этот факт (запрета) стал мне известен во время волокиты, устроенной системой соцзащиты.

Признание судом этого запрета незаконным нужно не мне лично (ибо с ними мои отношения прекратились), а обществу в целом и киевлянам в частности. Тут уже дело принципа: суд должен указать исполнительной власти, что та должна работать не так, как ей удобнее, а так, как удобнее гражданам, как требует закон.

В исковом заявлении так и указал: «Названные выше действия представителей власти оскорбляют мои гражданские чувства, личную честь и достоинство. Тем более, что обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства (ст.3 Конституции). В моем случае вместо защиты моих законных прав со стороны государственного органа объективно (независимо от наличия или отсутствия намерений представителей ответчика) я получил тяжелую моральную травму».

Запланированная акция также должна была служить двум сугубо прагматическим задачам: во-первых, получить сатисфакцию за бюрократические издевательства на протяжении четырех месяцев, что должно было привести к наложению служебных взысканий на виновных чиновников. А это наказание, в свою очередь, должно было стать предупреждением для чиновников другого учреждения, куда было передано мое дело. Чтобы они уже, в отличие от предшественников, все делали по закону, а не по своим порядкам.

К сожалению, к началу эксперимента я не ознакомился с современным состоянием дел в нашей судебной системы, которое изобразил судья Киевского городского суда Юрий Василенко в статье «Грязное белье отечественной Фемиды» (/) URL: http://maidan.org.ua/n/mai/992861479. Далее ссылка на этот источник сокращена — «Фемида»).

Только весной, по окончании эксперимента, ознакомился с этим интересным и полезным текстом. Так в моем компьютере встретились два описания современного судопроизводства: мое (поверхностное, но сугубо конкретное) и Ю.Василенко (внутреннее, без конкретных фактов, но обобщенное на основе многолетнего опыта). Неудивительно, что все мои конкретные факты получили объяснение, и таким образом стали очень точными комментариями к реальным ситуациям. Вот первый.

Наблюдение
эксперта

Территория, обслуживаемая «народным» судьей, огромна. Большинство граждан, которые приходят на прием к судье, не имеют финансовой возможности получить досудебную помощь адвоката, и поэтому судья должен тратить львиную долю отведенного на прием граждан времени для объяснения им правил оформления документов, подающихся в суд. Разумеется, большинство судей не желают тратить свое время и нервы на общение с юридически неознакомленными гражданами, фактически лишая их тем самым конституционного права на судебную защиту своих прав и законных интересов.

К этому нужно добавить хроническую нехватку секретарей, бумаги, чернил, конвертов, бланков и всего прочего, без чего не может нормально работать любой суд. В некоторых судах граждан откровенно предупреждают, что без «канцтоваров» у них даже не примут исковое заявление. Рассмотреть огромное количество дел, попадающих к каждому судье, невозможно не то что в установленные законом, а даже в более или менее реальные сроки.

Юрий Василенко,
судья Киевского городского суда.

Ловкость рук —
и ни одного мошенничества

И вот я явился на досудебную беседу с усталой и несколько раздраженной женщиной в мантии. Приходится признать, что первое впечатление судьи не в мою пользу. Ведь никто предварительно не позвонил ей по телефону, у меня нет тысячедолларового «ролекса», я не одет в костюм хотя бы за 500 долларов. И держусь соответственно: немного волнуюсь, не намекаю на благодарность в случае положительного решения, вежливо демонстрирую уважение к суду в ее лице.

По моему мнению, судья интересуется немного странными, совсем не главными вопросами: кто оказал мне юридическую поддержку при подготовке заявления и приложений к нему, есть ли у меня еще документы, не привлеченные к делу, и тому подобное. Искренне удивилась, что я сужусь только из-за того, что мой вопрос не был решен на протяжении четырех месяцев и что мне не был дан письменный ответ. (Ведь меня не били, не брали в заложники, не грабили, даже не увольняли с работы...)

Особа в мантии не могла или не хотела понять, что непредоставление ответа от государственного учреждения юридически уничтожает лицо, лишает его гражданского статуса. Ведь в отношениях с государственными учреждениями рядовой украинец имеет только один законный способ начать общение — подать обращение (заявление, жалобу).

Если ответа он не получил, это означает, что учреждение, олицетворяющее государство в затронутом вопросе, отрывает лицо от правового поля, сводит его статус к лагерной пыли сталинских времен. То есть человека превращают в ничто — для государства этот человек перестает существовать. («Права и свободы человека и их гарантии определяют содержание и направленность деятельности государства»).

Человек с традиционным способом мышления не способен полностью понять, что каждое лицо, независимо от наличия или отсутствия «ролекса», может быть суверенным, что рядовой человек в конфликте с государственным органом может как сторона судебного процесса претендовать на равенство прав...

Позиция судьи (не объявленная, конечно), по-моему, была полностью понятной: она рассматривала издевательство чиновников над истцом, нарушение моих прав, как микроскопическую мелочь, на которую я отвлекаю ее время и эмоции. Время и эмоции, которых так не хватает, в самом деле серьезные вещи. В ее глазах я коварно ухватился за пустяк, недоразумение или случайную невнимательность со стороны коллег по охране государственных (то есть чиновничьих) интересов.

И за этот пустячок — возмещение из районного учреждения? Так это же скандал районного, а то и городского масштаба. И ее подпись будет стоять под документом, вызвавшим гнев как минимум нескольких руководителей?

— А может быть, тебе еще и ключи от квартиры, где деньги лежат? — читал я в глазах моей «фемиды».

Тогда, на досудебной беседе, я только предполагал, что она так думает. К сожалению, оказалось, был прав в своих предположениях относительно заангажированности — об этом откровенно и неприкрыто свидетельствует документ с ее подписью.

Чем я могу ей помочь? Разве это я надел на нее мантию? Остается зафиксировать, каким образом она позволила избежать ответственности учреждению, чьи работники так откровенно нарушили Конституцию и два закона.

Еще один вопрос, на который сразу не обратил надлежащего внимания: представителей ответчика на заседании не было — они дали только письменные объяснения и просили рассмотреть дело без них. Со временем понял, что они (представители), чтобы не проиграть дело, должны были лгать в ответ на мои вопросы. А если бы я записал это вранье на пленку, а потом вызвал независимых свидетелей, то получился бы конфуз. А так все обошлось гладко и спокойно.

В начале заседания судья спросила меня, не получал ли я письмо, копию которого подал в суд ответчик? К моему удивлению, показала текст письма, якобы присланного мне почти за пять месяцев до суда. Конечно, я отрицал получение письма, попросил выяснить обстоятельства появления такого своевременного и интересного «документа». («А вот, какой замечательный представился случай — в кустах рояль стоит! Так, может, сыграете для наших слушателей?» — помните?)

Обратил также внимание на откровенную бессмыслицу содержания письма, якобы мне присланного и якобы давшего основания избежать ответственности за промедление.

Все зря, в решении суда записано:

«При таких обстоятельствах суд пришел к выводу, что со стороны ответчиков каких-либо моральных убытков Тертычному А.В. нанесено не было, на его обращение он получал ответ то ли в устной, то ли в письменной форме, ему давались разъяснения, а поэтому суд пришел к выводу относительно необоснованности заявленных требований, в удовлетворении которых следует отказать».

Конечно, отказ откровенно шит белыми нитками. Но обосновывать решения тщательнее, как я убедился, местному суду совсем не нужно: достаточно и того, что есть слово «необоснованность требований».

Наблюдение
эксперта

Практически не бывает случаев, чтобы судья вынес решение или приговор, «не согласованные» с председателем суда. Судейская независимость наказывается с помощью различных способов: возникают проблемы с получением квартиры, непосильное количество дел, особенно сложных уголовных относительно бедняг, с которых даже взятки не возьмешь, и мелочные придирки по незначительным поводам. Фактически председатель районного суда — царь и бог для простых судей и тем более для жителей этого района. Он всегда в дружеских отношениях с прокурором своего района и начальником отделения милиции, члены этого триумвирата помогают друг другу скрывать злоупотребления и расправляться с непокорными подчиненными во всех трех учреждениях.

Судья Юрий Василенко («Фемида»).

«Чувствуешь
себя идиотом»

В жалобе в Киевский городской суд я привел пять нарушений, зафиксированных документами дела. В частности, напомнил, что «ключевое обстоятельство дела осталось недоказанным». Иными словами, решение районного суда было безосновательным, хотя Конституция гарантирует нам совсем противоположное.

Вот пример конституционного равенства сторон в суде (ст.129) в исполнении моего районного суда. На рассмотрение было представлено два утверждения: «мы отправили письмо» и «я письма не получал».

На каком же основании судья утверждениям ответчика поверила, а утверждение истца не приняла во внимание? На этот вопрос ответа нет до сих пор, хотя закон требует от суда давать оценку доказательствам сторон.

Суд постановил факт отправки и получения письма установленным и одобрил решение на основании этого якобы «доказательства».

Дальше больше: суд фактически «передергивает карты», когда сводит правовой аспект эпизода к дилемме: отправляли письмо или нет. Решив, что письмо прислали, суд признал, что этого и достаточно. Но Закон «Об обращении граждан» (ст.18) требует не послать письмо, а письменно сообщить гражданину о результатах проверки заявления и сути принятого решения.

Этот закон предоставляет заявителю право получить письменный ответ. Ведь только в таком случае можно говорить, «был ли тот мальчик» вообще?

Но суд даже не рассматривал вопрос о получении письма, несмотря на мое письменное обращение. Из материалов дела совершенно не понятно, кто и когда получал письмо, так своевременно появившееся в деле. Если же письмо не было получено, то у суда не остается ни единого доказательства для отказа в иске.

Еще интереснее — относительно содержания этого письма. Изложенные в нем требования соцзащиты являются издевательски бессмысленными, ибо они не только лишние в деле, а еще и такие, которые принципиально не могут быть выполнены. Уже хотя бы потому, что какое-либо предприятие Украины по законодательству не может быть периодическим изданием. Суд «не заметил» этой откровенной чепухи, хоть истец об этом написал черным по белому и бумага эта была подшита к делу.

Следовательно, по логике нашего суда гражданина нужно карать за то, что он не в состоянии выполнить незаконное требование чиновника. Требование, которое не может быть выполнено никем.

А что вторая инстанция?

22 августа городской суд постановил «решение райсуда оставить без изменений». Суд мою жалобу оставил без удовлетворения, не считая нужным ответить ни на одно из пяти доказательств. Несмотря на то, что Гражданский процессуальный кодекс Украины (ст.313) требует от суда в случае отклонения апелляционной жалобы указать конкретные обстоятельства и факты, опровергающие ее доказательства. Зачем им обстоятельства и факты, если позволительно безответственно нарушать принципиальные основы судопроизводства?

Наблюдение
эксперта

Жаловаться на суды первой инстанции практически не имеет смысла. Да, Киевский городской суд в юридических кругах имеет ироническое название «беззмін». Формально дела с кассационными жалобами и кассационными представлениями прокуроров должны рассматриваться судебной коллегией по уголовным и гражданским делам в составе трех судей. Фактически же с делом знакомится лишь судья-докладчик, читающий его краем глаза, ибо тщательнее просто не имеет возможности — каждую неделю ему нужно изучить, доложить и «отписать» 5—7 дел. Два других члена судебной коллегии в абсолютном большинстве случаев даже не интересуются делами коллег, ибо у них самих еженедельно такое же количество дел.

Лицо или его адвокат может написать наиобоснованнейшую в мире жалобу, полностью опровергнуть приговор или решение, назвать факты откровенной фальсификации и бесчисленное количество других ужасных нарушений, злоупотреблений — все эти рассуждения даже не будут изложены в кассационном постановлении, не то что мотивированно опровергнуты. Недаром процедура кассационного рассмотрения дел у адвокатов носит название «пять минут позора» — в большинстве своем из-за того, что человек ощущает себя идиотом, ибо, если даже на 100% прав, не способен это доказать, ведь его никто не собирается слушать.

Судья Юрий Василенко («Фемида»).

Теперь я знаю, почему истцов и ответчиков в Киевском городском суде даже близко не подпускают к подиуму: они не хотят, чтобы у обиженных была возможность посмотреть судьям прямо в глаза.

Своих не сдадим!

Фактически все стало понятно уже после получения постановления апелляционной инстанции — в Киевском городском суде. Тем не менее оставалась еще последняя надежда — на Верховный суд Украины. Направил кассационную жалобу. Привел чуть ли не десяток доказательств относительно нарушений норм материального и процессуального права судами первой и апелляционной инстанций.

Получил отказ — снова без каких-либо мотиваций. Последняя строка: «Постановление обжалованию не подлежит».

Мне написали: «Коллегия судей считает, что основания для передачи дела на рассмотрение состава судебной палаты отсутствуют». Так как приведенные в жалобе доказательства «не дают оснований для вывода, что неправильное применение норм материального или процессуального права привело или могло привести к неправильному решению дела».

Следовательно, в ответ на десяток конкретных доказательств коллегия выдвинула один общий ответ: не видим оснований. Значит, после весьма сомнительного решения райсуда на мои доказательства никто не отвечал. То есть окончательный приговор я получил еще в районном суде.

Любопытно, что такой — немотивированный — документ трое судей подписали, не заботясь о юридической или служебной ответственности. Ибо мотивировать свои постановления законом обязана судебная палата ВС, а мое дело в палату так и не попало. Его рассматривал предшествующий орган ВС, который называется «коллегия судей судебной палаты».

Эти коллегии играют роль своеобразного чистилища перед дверью палаты: чтобы туда не попал юридически необоснованный хлам. А какое отношение к хламу? Чтобы дать ответ да еще и мотивированный? Сначала в палату попади, а потом уже на мотивацию претендуй. Где здесь логика? Где Конституция? Где право?

Наблюдение
эксперта

Эта система и в советские времена расцветала пышным цветом, но тогда, чтобы столкнуться с откровенным произволом, человек должен был поссориться с самим государством. За простых людей обычно заступалась Коммунистическая партия — достаточно было пожаловаться в обком на сотую долю того, что сейчас является нормой жизни, чтобы судью или прокурора выгнали с позором или даже посадили в тюрьму. Сейчас же судьи вообще вышли из-под какого-либо контроля и являются абсолютно неуправляемыми и безответственными.

Судейская корпорация является одной из мощнейших в обществе. Как в настоящей мафии, корпорация никогда не сдает своих, если они выполняют все неписаные законы и не нарушают правил игры.

Если бы судьи и прокуроры не были просто людьми и не ссорились друг с другом по личным причинам, и потому, например, что два равнозначных лица взяли взятки от двух противоположных в деле сторон, эта мафия давно бы сожрала общество с потрохами, даже не выплевывая костей.

Судья Юрий Василенко, («Фемида»).

Вперед, к Европе?

Мой эксперимент для того и проводился, чтобы стать предостережением для других. В ответ на самые убедительные аргументы в трех инстанциях вы можете получить: не видим оснований. Ни одного доказательства со стороны трех инстанций.

И одновременно: обжалованию не подлежит.

Что с третьей властью происходит «что-то не то», рассказывает не только известный «судья-диссидент» Ю.Василенко. Бить в набат вынуждены весьма высокопоставленные представители корпорации. «Нередко граждане жалуются на пренебрежительное отношение к ним, грубость, невнимательность и предубежденность судей, — признал недавно исполняющий обязанности председателя Верховного суда Владимир Стефанюк («ЗН», №9, 08.03.02.). — Откровенно говоря, такое распространение подмены понятия «независимость» на вседозволенность уже похоже на стойкую тенденцию. Хотя большинство судей — настоящие профессионалы и патриоты своего дела».

Что касается «патриотов своего дела» — не знаю, что это. Вспоминается, правда, что название печальноизвестной «коза ностры» на украинском означает как раз «наше дело».

А вот относительно вседозволенности некоторых судей наблюдения с судебного олимпа полностью совпадают с моими впечатлениями снизу. Если профессионализм судей предусматривает непредвзятость и соблюдение законодательства, то вот моя арифметика. Под решением и двумя постановлениями в моем деле стоят подписи семи судей трех инстанций. И ни один документ не дает ответ на приведенные в заявлениях доказательства.

Не дает ответ, несмотря на Гражданский процессуальный кодекс Украины, на Конституцию Украины, на Европейскую конвенцию о защите прав человека, ратифицированную Украиной в 1997 году.

Таким образом соотношение профессионализма к непрофессионализму в эксперименте составляет 0:7. Сухой счет в пользу непрофессионализма. Вплоть до последней черточки: «обжалованию не подлежит».

Наблюдение
эксперта

Очевидную небеспристрастность судов в моем деле можно объяснить тем фактом, что украинские суды и судьи не могут быть независимыми. Ведь в соответствии с законодательством Украины, суды и судьи лично в большой степени зависят от исполнительной власти, органами которой являются ответчики в деле.

В частности, в соответствии с постановлением Кабинета Министров Украины № 733 от 27.04.2000, управления соцзащиты входят в районные государственные администрации; Главное управление соцзащиты входит в Киевскую городскую государственную администрацию. Вместе с тем, в соответствии с Законом Украины «О статусе судей», именно от местных государственных администраций зависит обеспечение их жильем.

Кроме того, другими органами исполнительной власти — местными управлениями юстиции — осуществляется организационное и материально-техническое обеспечение деятельности судов. Эти органы также готовят для предоставления в Минюст Украины материалы относительно поощрения и награждения государственными наградами судей (в соответствии с положением, утвержденным приказом Министерства юстиции Украины № 36/5 от 30.08.2000)».

(Из очередного заявления автора).

Предостережение редактору

В правовых государствах человек, имеющий претензии к исполнительной власти, обращается в суд. Именно судьям народ (единственный источник власти) вручает право вынести решение, больше нигде, никогда «обжалованию не подлежащее». Разве что — на небесах.

Какой колоссальный груз ответственности несет человек в мантии! Кланяюсь безоговорочно.

Стоп, не совсем так. Точнее будет сказать в прошедшем времени: кланялся безоговорочно. Сейчас, после года общения — не безоговорочно.

Конечно же, на меня оказывают влияние эмоции. А на кого они не влияют? Тем не менее мои эмоции основываются не только на впечатлениях от разговоров и интонаций. В моем досье — факты, документы, где указаны названия украинских судов и подписи конкретных судий. В том числе — после строки «обжалованию не подлежит».

Что же должен делать человек с таким окончательным приговором в руках? Даже если это решение мотивировано и разъяснено? А если все разъяснения сводятся к «не вижу оснований»? Если ни одно доказательство не опровергнуто, все (!) ваши доказательства тупо-безразлично проигнорированы — словно их не существует в деле?

Результатом эксперимента стало убеждение, что в случае иска от рядового гражданина к государственному учреждению наш суд превращается в великого немого. А может, и глухого — точнее поставит диагноз разве что консилиум.

Страх перед таким судом сводит на нет все призывы господина В.Бойко о доверии к нашему суду. Все семь судей продемонстрировали вседозволенность относительно меня — рядового гражданина, не имеющего других способов защиты от своеволия.

Каким образом не позволить судейской корпорации «сожрать общество с потрохами, не выплевывая костей»?

1. Очевидно, создавая действительно независимость судей во время судебной реформы, одновременно должны беспокоиться об адекватном контроле общества за непредвзятостью и профессионализмом человека в мантии.

2. Очевидно, что такого контроля за третьей властью украинское общество сегодня не имеет.

3.Очевидно, что судьи стремятся ограничить такой контроль границами своей корпорации.

4. Очевидно, что общественный контроль нельзя обеспечить без широкого и постоянного освещения деятельности судов в средствах массовой информации.

Поэтому прошу считать эту рукопись моим взносом в наше общее дело.

Предостережение
эксперта

Украина является, пожалуй, едва ли не единственной страной в мире, где пресса так мало интересуется ходом судебных дел — во-первых, потому, что почти нет журналистов хотя бы с начальным юридическим образованием, которые могли бы адекватно оценить события в зале суда; во-вторых — из-за почти панического нежелания судей общаться с прессой или хотя бы нейтрально относиться к присутствию журналистов в зале во время судебных рассмотрений (...); в-третьих, из-за нежелания владельцев и редакторов газет «заострять отношения» с «третьей властью» и нарываться на опасность «влететь на деньги» по решению того же суда. И это при том, что в обществе есть огромный спрос на информацию «из зала суда»!

Юрий Василенко,

судья Киевского городского суда.

Итак, уважаемые издатели, редакторы и журналисты: будем ли свое делать?