Профессор Виталий Москаленко: «Если в отношении к врачу ничего не изменится, то лет через пять-семь будет катастрофа…»

С началом учебного года все чаще и настойчивее слышны разговоры о намерении Министерства образования и науки Украины собрать все государственные вузы под свою «крышу». Исключение намерены сделать, пожалуй, только для силовиков — так подсказывает мировая практика. В МОН уверены: «великое переселение» студенческих народов в лоно министерства поможет решить если не все, то, по крайней мере, многие проблемы. Однако позиция ведомств, именующих свои учебные заведения, весьма отличается от той, которую занимает МОН, что, естественно, весьма огорчает авторов идеи. В числе отстаивающих свой курс, свои прерогативы в первую очередь называют Национальный медицинский университет имени А.Богомольца.

Ректор медуниверситета профессор Виталий Москаленко, как оказалось, тоже не в восторге от так называемого ведомственного образования, ему больше по душе классические университеты с фундаментальным циклом гуманитарных дисциплин на начальных курсах и последующей глубокой специализацией. Как во многих европейских странах.

— В отечественных медицинских вузах есть свои традиции — в виде авторитетных клинических школ и клинических баз, ведь это основа учебного процесса в русле профессиональной подготовки будущего врача и вместе с тем гарантия должного уровня специализированной помощи пациентам. За рубежом эти вопросы решаются по-разному — во многих странах университеты имеют собственные клиники. У нас тоже есть своя клиника — стоматологическая. Ее, пожалуй, весь Киев знает. Там студенты проходят практику, работают столько, сколько необходимо, и никому ничем не обязаны — бесспорно, удобный вариант. Но одно дело обучать на факультете университета 200–300 человек, и совсем другое — на 11 факультетах 8 тысяч, как у нас. Наши специалисты как-то подсчитали, получается, для полноценного процесса необходимо содержать более сотни клиник с конечным фондом от 6 до 8 тысяч. Разве может бюджетное учебное заведение поднять такую базу? Это примерно 10—15 больниц на 500—1000 коек каждая. В нашем случае выход один — аренда. Правда, законодательство обязывает мэрию брать плату за аренду муниципального имущества. Но нам бюджет на это средства не выделяет, так что если, не дай бог, нам начнут по полной программе выставлять счета — мы просто разоримся. И как только мы перейдем в систему МОН, так и может случиться. Нынче этот вопрос пока благополучно решается благодаря тому, что мы в подчинении Министерства здравоохранения, клиники — прямо или косвенно — тоже подчинены министерству, и главные врачи с большим или меньшим энтузиазмом, но все же способствуют работе наших баз. В целом деятельность университета, его новации находят поддержку у руководства МОЗ и МОН.

— А когда терпению приходит конец, то затевают капремонт и выселяют всех студентов, как это случилось полтора года назад с кафедрой инфекционных болезней, которая базировалась в Центральной городской больнице.

— Сейчас там у нас действуют 123 клинические базы различных ведомств подчинения. Среди них — крупнейшая в городе кардиоревматическая клиника, руководимая профессором Е.Амосовой, где постановка кардиологической помощи, пожалуй, соответствует мировым стандартам. Круглосуточно ведет прием больных урологический центр — одна из основных баз кафедры урологии. Весьма оригинальны наработки кафедры нервных болезней по лечению инсультов, ведь термин «терапевтическое окно», т.е. считанные часы, когда решается судьба больного, одним из первых обосновал и ввел в действие заведующий этой кафедрой и клиникой профессор С.Винничук. Вообще эта больница — традиционное «клиническое сердце» медицинского университета. А инфекционное отделение закрыли на ремонт, потому что оно требовало обновления, в первую очередь в плане автономизации его очистных сооружений. Нам обещают, что через год все работы будут закончены и, как прежде, там найдется место для студентов, для воплощения полезнейшего кредо лидера кафедры академика Ж.Возиановой, автора трехтомника «Инфекционные и паразитарные болезни». А пока кафедра инфекционных болезней базируется в больнице на Куреневке. Понятное дело, случается, главврачи кидают пробный шар, требуют — платите по полной программе, но при этом все же оглядываются на Минздрав, и вопрос решается благополучно. Министерство образования и науки, понятное дело, к этой системе никакого отношения не имеет. Наши студенты сейчас обучаются на 123 клинических базах — даже приблизительный подсчет показывает, что аренда может стоить нам примерно 3 миллиона гривен. Кто, в случае реорганизации, возьмет на себя решение этой проблемы? Вопрос отнюдь не риторический.

Мне нравится вариант, который существует в Швеции: Каролинский медуниверситет не имеет своих клиник, но государство специально на эти цели выделяет средства и направляет эти суммы непосредственно в больницы. Поэтому директор клиники весьма заинтересован в том, чтобы у него крутились студенты. У нас традиционно надбавку профессору за работу в клинике — 25% к окладу — выплачивает университет, а у них непосредственно директор или менеджер, ведь ему виднее, кто сколько оперирует и ведет больных. У нас, к сожалению, получается уравниловка: надбавка для всех одинаковая, а в шведской клинике вознаграждение получают за конкретную работу.

Я думаю, так должно быть и у нас, особенно в хирургических клиниках, особенно с использованием прецизионной эндоскопической техники. В клинике факультетской хирургии, основанной еще первым деканом медицинского факультета в Киеве, подобные операции проводятся на европейском уровне. Тут проводятся международные научные конференции по лапароскопическим методикам, мастерство сотрудников кафедры, например профессора Н.Кучера, очень высоко. Но ведь виртуозы достойны не только морального поощрения…

Затевая реформы, следует учитывать и то, что наше подчинение Минздраву — устоявшееся, многолетнее. Министерство держит под контролем подготовку будущих врачей, решает вопросы распределения, занимается переподготовкой кадров — все вопросы сосредоточены в одних руках. Есть ли смысл все это ломать? Кстати, тема не новая. В советское время, если не ошибаюсь, в 80-е годы, дважды поднимался этот вопрос, но здравый смысл победил. И в последние 10—12 лет несколько раз подходили к этой теме.

— С одной стороны, традиционная система — хорошо, а с другой — не очень. К сожалению, медуниверситет часто называют среди наиболее коррумпированных вузов.

— Это не более чем слухи. Официальная статистика свидетельствует, что 97% студентов в последние годы поступают к нам с первого раза. Найдите другой такой вуз!

У нас в этом году случилась удивительная история. Приехала поступать к нам с Волыни Нагалюк Юля — золотая медалистка, победительница олимпиады, подала документы и, как положено, без экзаменов, по собеседованию прошла на лечебный факультет. После этого она подает документы на остальные факультеты, успешно проходит испытания и поступает на все четыре факультета. Все взвесив, Юля определилась с выбором — сейчас учится на лечебном факультете.

Думаю, эта первокурсница доказала не только то, что у нее хорошая подготовка, но и то, что у нас демократичные условия приема. Что бы там ни говорили, но подменить тестовые листы невозможно. Кстати, по инициативе приемной комиссии во время тестирования абитуриентов впервые действовал своеобразный орган контроля со стороны их родных — в аудиториях присутствовало 48 таких добровольных представителей родительской общественности.

В этом году как никогда много абитуриентов приехало из регионов, где есть медицинские университеты или академии.

— Наверное, столичный медуниверситет более привлекателен, чем расположенный в областном центре.

— Думаю, для них важно то, что у нас максимально демократизированы вступительные экзамены. Мы подсчитали: 208 студентов приехали из «университетских» областей — из Одессы, Харькова, Донецка, Ивано-Франковска, Львова и других городов. Кстати, в этом году поступило намного больше, чем прежде, детей из сельской местности.

— Уже давно мест в столичных общежитиях катастрофически не хватает. Как же вы их размещаете?

— Выкручиваемся как можем — недавно закупили 120 ярусных кроватей, дизайн современный, красивые. Непривычно, но хоть какой-то выход из ситуации. Конечно, проще было бы делать ставку на киевских выпускников школ — и никаких проблем с бытом. Но мне очень нравится то, что из глубинки едут активные, амбициозные молодые люди. Чем труднее, тем упорнее они добиваются цели. Есть у нас один выпускник, думаю, это будущий ректор или министр — знает два иностранных языка, подготовил интересный проект, получил грант — стажировался за рубежом, вернулся, готовит диссертацию.

— Что ждет его в будущем? Работа в нашей больнице за 700 гривен или зарубежная клиника?

— Я к этому отношусь философски. Если ничего кардинально не изменится, то лет через пять-семь будет катастрофа. Европа уже столкнулась с дефицитом квалифицированных медиков. Польские врачи самолетом летают дежурить во французские, немецкие клиники, где получают 500—700 евро за сутки-двое дежурства. Деньги, конечно, немалые, но и ответственность тоже. Недалек тот час, когда наши доктора будут летать в Варшаву или, скажем, в Будапешт, но приглашать будут хороших специалистов, а в наших клиниках останутся те, которые не знают иностранных языков, не любят читать книги, а тем более научную литературу, которые лепятся и все делают по принципу — как платят, так я и работаю.

— Мрачная перспектива.

— А чтобы в ближайшем будущем она не стала реальностью, уже сегодня надо думать, что и как нужно изменить в обществе и в системе здравоохранения. Мне импонирует, что наши студенты хотят учиться, хотят многого достичь. Я не могу их удержать в старых стенах — они выигрывают гранты, едут покорять Европу. Добившись успеха за рубежом, возможно, потом они приедут в нашу страну, будут учить молодую поросль, воспитывать своих учеников.

— Хорошо, если традиция продолжится, ведь в свое время в Киевском медицинском институте работали выдающиеся специалисты, которые положили начало новым научно-педагогическим школам — те же В.Караваев, Ф.Яновский, Н.Стражеско, Л.Медведь, М.Коломийченко, А.Крылов…

— Мы гордимся своей историей и традиции стараемся приумножать. В этом смысле 165-летие НМУ (первые лекции на медицинском факультете в Киеве начались в сентябре 1841 года) — фактически повод для новых стартов. Наших профессоров хорошо знают не только в научном мире, но и в практической медицине, ведь они ведут прием в клиниках. Много учеников воспитали профессор Б.Венцковский, к слову, потомственный специалист, который более двадцати лет был главным акушером-гинекологом МОЗ, профессор И.Фомин — он не просто главный хирург МОЗ, он хирург от Бога. Под его руководством плодотворно работает центр по лечению острых желудочных кровотечений, спасены тысячи и тысячи жизней. Многие наши кафедры возглавляют люди, которые многого добились в медицине: нейрохирургию — профессор В.Цымбалюк, кстати, страстный энтузиаст обретения гамма-ножа, современнейшего прибора, необходимого в нейроонкологии, терапию — профессор В.Нетяженко, создавший ассоциацию врачей-интернистов Украины, которая приобщает практиков к мировым достижениям в лечении сердечно-сосудистых заболеваний, педиатрию и неонатологию — профессор А.Волосовец — обычная детская больница под его научным руководством стала форпостом медицины детства. Мировым высотам соответствуют изыскания кафедры микробиологии, вирусологии и иммунологии, возглавляемой академиком НАН Украины В.Широбоковым. Референс — центр по проблемам полиомиелита, созданный кафедрой, входит в систему ВОЗ. С таким потенциалом мы достойно представляем Украину в Европе. Недавно мы подписали договор о сотрудничестве с Каролинским медицинским университетом Швеции.

— Почему именно Швеции?

— Случайно узнали, что шведское правительство выделило Украине 7,5 миллиона евро на гуманитарные программы и демократизацию общества, и решили — почему бы и нам не подключиться к этой программе? Каролинский медуниверситет — уникальный в своем роде: вскоре исполнится 200 лет со дня его основания, он занимает четвертое место в мировом рейтинге среди медицинских вузов. Оттуда приезжали специалисты, которые буквально просканировали НМУ, и только потом пригласили к себе.

— Решали, видимо, стоит ли иметь дело с украинским вузом. Какой аргумент их убедил окончательно?

— Как оказалось, нас одинаково волнует вопрос качественной подготовки будущих врачей. Они были приятно удивлены, когда узнали, что у нас ведется обучение и полностью на английском языке, что у нас сертифицировано уже более ста преподавателей. В Стокгольме вообще планируют все обучение перевести на английский — чтобы не сужать потенциальные возможности выпускников. Особо удивились наши коллеги, когда узнали, что в Киеве среди тех, кто грызет гранит медицинской науки, есть и их земляки, граждане Швеции. Действительно, раньше к нам на обучение приезжали в основном представители Африки и Латинской Америки, а теперь учатся молодые люди из Японии, США, Израиля, Канады, Греции и других стран. Кстати, что нас удивило в Каролинском университете, так это библиотека. Было жалко уходить, я там часа три был вопреки всем графикам и регламентам встречи.

— А когда же наши студенты будут пользоваться такой библиотекой?

— Есть у меня хрустальная мечта — современный учебно-лабораторный корпус. Его построят рядом с физико-химическим корпусом на проспекте Победы. Выделены средства, проведен тендер, есть генподрядчик. Уже и первый камень символически заложили, но никак не закончатся некие согласования. Когда прошли все экспертизы, нам поставили дополнительные условия — заодно постройте и подстанцию для микрорайона стоимостью около 15 миллионов гривен. Переписываемся, взываем к совести, но строительство не начнется, пока не решится этот вопрос.

— В Киевском медицинском всегда с особым вниманием относились к студентам, и не только к учебе, но ко всем аспектам их бытия. В частности, совет университета в 1870 году обсуждал вопрос, разрешать ли студентам жениться. Нынче контингент вуза значительно изменился: три четверти студентов — представительницы прекрасного пола.

— И многие из них не только замужем, но и имеют детей, есть даже такие, что воспитывают не одного, а трех малышей. Кстати, профессора тогда так и не решили этот сакраментальный вопрос и оставили все как есть. Я бы голосовал «за», тем более теперь, когда у нас такая сложная демографическая ситуация. Кроме того, чтобы стать доктором, нужно после школы учиться еще почти 9 лет. Получается, что о любви, и семье можно будет подумать примерно к тридцати годам. Поверьте, если студентка поставила цель стать высококлассным специалистом, то ей ничто не помешает — ни семейный быт, ни хлопоты с малышом. В свое время я изучал историю Харьковской психиатрической больницы, которой исполнилось уже 200 лет. Меня поразил «Устав больницы», где были расписаны также правила подготовки интерна больницы. Врач, который закончил университет и решил стать психиатром, направлялся на стажировку в больницу, целый год она была его домом — он не только дежурил там, но и жил, постоянно наблюдал за пациентами, его кормили, предоставляли все необходимое. А идея состояла в том, что только полностью окунувшись в процесс, можно стать настоящим врачом. У нас же часто бывает, что интерн позволяет себе прибежать на два часа на обход, быстренько посмотреть больных, как-нибудь отчитаться перед профессором и опять уйти по своим делам. График «напряженный» — два выходных, плюс отгулы с прогулами, а в результате — за год-два интернатуры он не сможет стать настоящим специалистом, потому что не прошел все ступени «подмастерья». Не зря раньше в каждом деле был и мастер, и подмастерье.

— Наверное, есть фанатики, которые безвылазно находятся в операционных, реанимационных и палатах. Да, пройдут они все ступени, не жалея времени и сил, а потом выйдут мастерами на 700 гривен.

— Об этом в первую очередь должно подумать государство. Сигналы ведь очевидные — скоро медицинские вузы придется переименовывать, если можно так сказать, в женские университеты — среди абитуриентов все больше девушек, юношей не прельщают такие финансовые «перспективы». Из года в год к нам все больше приходят студенты из семей медиков. Раньше это осуждалось, называлось клановостью. Но ведь в медвузы не идут дети политиков и дипломатов, народных депутатов и банкиров. Зато те, кто рос в семье медработников, хорошо знают, на что они идут, готовы ко многим испытаниям и, как правило, учатся старательно, идут к своей цели. И, быть может, главное их достоинство — они действительно любят медицину.