Образование: антигеном

Почти три года назад в Киеве состоялась событие, к сожалению, таковым так и не ставшее, — II Всеукраинский съезд педагогических работников. Я, делегат этой оказии, возвращался после ее завершения из столицы в мучительных раздумьях о том, как именно — коротко, ясно, понятно — можно было бы сформулировать для своих родных детей дома и воспитанников и коллег в школе суть одобренной на этом форуме образовательной доктрины. Разум тщетно бился в сетях различных определений, коими изобиловали полученные на руки документы, снова и снова возвращался к тому, с чем пришлось столкнуться непосредственно на съезде, — и бессильно отступал: ничего простого, доходчивого и жизненно важного не складывалось.

Ну, скажу я своим родным детям дома или семиклассникам на уроке, что каждый из них должен стать «профессионалом-патриотом», «мобильным на рынке труда», «способным к конкурентной борьбе», «всесторонне развитой личностью», «человеком демократического мировоззрения», «готовым всю жизнь непрерывно учиться»... Но ведь весь этот список, который можно продолжать и продолжать, упрется в один-единственный, выраженный взглядами моих воспитанников, вопрос: ЗАЧЕМ?

Тогда я им начну «выдавать», что есть глобальные образовательные тенденции, что Украина должны осуществить прорыв и занять какое-то свое место в высокотехнологизированном, информатизированном мире... А в детских глазах все то же — ЗАЧЕМ?

Не лучше и с коллегами. Соберутся они, измученные сезонными сельхозработами и ежедневной работой возле скота, на совещание, а я им и «выдам». Ага, вот как раз о «трудовой и нравственной жизнетворческой мотивации, активной позиции; принципах построения карьеры»; «творческих способностях, одаренности, самообразовании и самореализации», «необходимости высокой культуры и образованности». И будут смотреть они на меня так, вроде я не из Киева, а с Марса спустился на святую и грешную землю своей родной Качкивки. И будет светиться в их глазах все то же наболевшее ЗАЧЕМ? А еще — ДОКОЛЕ?

И я не найду во всех тех материалах, которыми меня вооружили на съезде, ни одной фразы, которой по-человечески, не лукавя ни на йоту, можно было бы на эти вопросы ответить... А ведь они — главные.

Аксиомой является утверждение, что во главу угла реформирования любой системы, в том числе и образования, должен быть положен общественно-государственный заказ, отражающий некую острую общественную потребность, на удовлетворение которой и направляется модернизация системы или ее замена другой. Для иллюстрации этой позиции можно было бы использовать материалы экономических, политических, образовательных реформ, к которым прибегали в различных странах мира. Быть может, разве за исключением той, которая разворачивается ныне в Украине.

Наша реформа — особая: инициаторы ее на подобный заказ как раз и не ориентировались. Почему?

Да он просто не прозвучал в программном докладе Президента на II Всеукраинском съезде работников образования. Гарант Конституции говорил много о своей тяжелой жизни, о недовольстве парламентом и оппозицией, сумел даже публично потоптаться по министру образования. Но он так и не озвучил (хотя обязан был — это ведь его работа!) четкой формулы общественно-государственного заказа, который бы отражал реальные сегодняшние и перспективные потребности украинского общества. Создавалось впечатление, что или в обществе нет каких-то таких особых потребностей (тогда зачем было всю эту кашу заваривать?); или эти потребности имеются, но они почему-то неизвестны государственному аппарату или как-то извращенно им трактуются (ничего себе квалификация!); или потребности имеются и они известны, но государство их почему-то не желает ни видеть, ни, тем более, открыто «озвучивать, ведь это противоречит его интересам» (на кого же тогда работает этот аппарат?).

Накануне, готовясь к съезду, имел возможность просмотреть материалы американской реформы образования. В частности и выступление тамошнего президента, где он точно обозначил перед нацией суть модернизации, к которой нужно прибегнуть. Я был поражен прозрачностью, мотивированностью и вразумительностью логики изложения, суть которого сводилась примерно к следующему алгоритму: 1) мы, американцы, сегодня живем хорошо, потому что Америка — богатая страна, мировой лидер; 2) мы все хотим жить еще лучше завтра, потому Америка и завтра должна быть богатой страной и не уступить свое лидерство; 3) богатыми завтра уже нельзя стать ни за счет исчерпывающихся природных ресурсов, ни за счет механического наращивания производства; 4) богатыми завтра будут те, кто сможет открывать и вводить новые технологии, выстраивать свою жизнь на новых основах; 5) создателем этих новых технологий и новой жизни может быть лишь человек высокообразованный; 6) американцы должны стать высокообразованной нацией, способной постоянно во всем и всему учиться; 7) мы должны так перестроить свою систему образования, чтобы она была способна воссоздавать высокообразованную нацию.

Что из сказанного и сопутствующей ему общественной практики (системы трудоустройства, оплаты труда, распределения благ) «вычитает» для себя простой американец? Прозрачную формулу: чем выше персонально твой уровень образованности — тем выше твоя квалификация и эффективнее твоя способность делать свою жизнь успешной — тем обеспеченнее, зажиточнее эта жизнь. Твоя персонально, а не чья-то другая. Чтобы так произошло, нужно перестроить систему образования по таким-то параметрам и таким-то образом.

Я ожидал чего-то подобного и от своего Президента. Но по тому, что услышал, никакого прозрачного алгоритма не возникало, как не возникает, к сожалению, и из всего другого, что Леонид Кучма говорит, пишет и делает. Заказ прозвучал в докладе министра образования и представленной на рассмотрение съезда образовательной доктрине. Но он, во-первых, уже не имел и не мог иметь того веса, который должно бы иметь дело общенационального масштаба: на фоне позиции Президента предлагаемая реформа приобретала вид эдакой узкоотраслевой «блажи», какой-то прихоти определенной группы людей, за которую почему-то должно платить государство, а у того и без этого полно хлопот. Во-вторых (самое главное!): этот заказ тоже не отражал реальной общественной потребности, не ориентировался на нее. Наоборот, именно он становился первоисточником создания виртуальной действительности, призванной закрыть действительность реальную и ее проблемы.

Чтобы обеспечить наиболее благоприятные условия для становления этого заменителя, руководство образованием в самом начале, еще только готовясь к съезду, принялось нарабатывать необходимые для изготовления основ реформирования образования материалы келейно, своими силами, не приобщая к этому широкие круги общественности, не интересуясь их мнением. Даже сами работники системы образования были задействованы минимально: проект Доктрины, который ждали всю весну, появился на свет только во время летних отпусков. Выборы делегатов съезда (а они проходили явно в «заказном» порядке) проводились в августе галопом. Получалось, что никакого реального широкого обсуждения, по замыслу организаторов, не предусматривалось и не должно было проводиться. Следовательно, и общественность, и широкие круги специалистов просто не имели возможности (или им искусственно не дали?) ни заявить о своем видении назревших потребностей, ни даже рассмотреть, осмыслить, как же эти потребности расцениваются образовательным чиновничеством и в чем же суть предлагаемых все тем же чиновничеством изменений (позже даже разработанные соответствующей комиссией Верховной Рады материалы попали в руки делегатов съезда только тогда, когда уже ни на что повлиять не могли).

Все делалось для того, чтобы вне общественности, вне общества исполнитель — структура управления образовательной отраслью — сам, как ему захотелось, определил потребности, сформулировал сам себе заказ и съезд провел как чисто формальную процедуру: ритуал освящения своих действий, предоставление им таким образом какой-то «всенародной легитимности». Поскольку же «исполнитель-заказчик» очень жестко зависел от определенных политических сил, то «трактовка потребностей» и проведение «процедуры легитимации» должны были сработать, прежде всего, на их нужды и интересы, которые явно не были и сегодня не являются интересами и нуждами украинского общества.

Конечно, эрзац должен был иметь благопристойный вид, посему его разработчики оперативно привязали потребность реформирования национальной системы образования к глобальным образовательным тенденциям и необходимости вписать Украину в европейское культурно-образовательное и экономическое пространство. Получилось вроде бы правильно и солидно, но — формально и пусто. Мертво. Ну а что же реальные нужды? Или сформулируем вопрос несколько иначе: так что должна была дать реформа образовательной системы современному украинцу и нынешней Украине? Наверное, то, чего ей больше всего недостает и что способна «воспроизвести» именно система образования, а не, например, промышленность или сельское хозяйство.

Напомню о банальных вещах. Система образования — не просто сеть учреждений, готовящих специалистов для тех или иных отраслей общественного производства. Это — способ самопрограммирования и развертывания обществом своего будущего. Не в форме каких-то абстрактных схем, проектов, а в форме подготовки своеобразного носителя — «генома», первоклетки этой программы, которым выступает ее единственный потом реальный продуцент — гражданин, прошедший надлежащую учебно-воспитательную подготовку через систему образования.

Кто он, этот геном-гражданин Украины начала XXI века?

Заказчик-исполнитель пытается нас убедить, что это должна быть всесторонне развитая личность, снабженная пакетом компетенций, мобильная на рынке труда, полиязычная, компьютерно грамотная, поддержанная в развитии своих дарований. А что, разве у нас всего этого нет?.. Нам в самом деле недостает развитых, с добротным образованием личностей? Или нет людей, довольно мобильных на европейском рынке труда (это при семи миллионах гастарбайтеров за пределами Украины)? А для полноценной жизнедеятельности гражданам Украины так ли уж срочно и уже со второго класса школы (кое-где и с дошкольных лет) нужно осваивать иностранные языки, когда свой родной день ото дня для жителей украинских городов становится самым иностранным из иностранных? Приумножит ли нашу духовность приобретенный в каждое жилище компьютер (как уже «приумножили» телевидение, периодика и радиовещание)? В самом деле ли программа «Школьный автобус» создаст из отдельных окружных учебных заведений оазисы духовности или вконец разрушит инфраструктуру доведенного до гибели украинского села? А одаренные дети при той системе выявления и поддержки их дарований, которая действует сегодня, не превратятся ли в объект эксплуатации и «товар», который будут сбывать за пределы Украины?.. Все риторически вышеперечисленное заявлено исполнителями-разработчиками. Конечно, в другой форме — как пакет целей модернизации, ни на какие коренные изменения не направленный. Наоборот — способный работать лишь на закрепление имеющегося состояния и углубление тех разрушительных тенденций, которые сегодня уничтожают и нашу школу, и Украину в целом. В этом, видимо, его настоящее предназначение, благословленное нами всеми, живыми и действующими соучастниками самогеноцида.

Нет, Украина, уже даже чтобы просто выжить, должна тянуться к чему-то иному. И это должно проявиться прежде всего через некую общественную, национальную ориентацию, без которой все остальное не будет держаться вместе. А она очень проста: нам в самом деле нужно стать Европой. Но Европой не в смысле «где мы находимся по отношению к соседям» и «сколько добра у нас формально приходится на душу населения». А Европой в плане «кем мы являемся». Европой, которой мы становимся тем более, чем больше утверждаемся Украиной. А Украиной тем глубиннее, чем больше в ней значит украинец, как в любой из европейских стран ее гражданин.

Проще говоря, нам нужно стать Европой, чтобы быть Украиной. Украиной, где каждый украинец имел бы как можно более благоприятные условия для нормальной человеческой жизни. Кто эту Украину выстроит и утвердит? Хозяин. Нет, я не имею в виду, что нужно срочно наплодить кучу «хозяйчиков» — Пузырей или Калиток (сами наплодятся) или привести к власти какого-то диктатора. Речь идет о совершенно другом. Для меня хозяин — это человек, практически в каждый миг жизни свободный в своем выборе. Ведь только свободный в выборе — создатель. Хозяин — это тот, кто умеет справится прежде всего с самим собой: знает себя, свои стремления, потребности и возможности, умеет наращивать свой личностный потенциал. Это тот, кто желает и может иметь свой дом, семью, порядок в семье, общине, стране, умеет и желает обогащать общественный потенциал ради обеспечения благоприятных условий для того, чтобы и самому состояться, и ближнему в этом поспособствовать. Его не стоит убеждать, что в Украине нужно быть украинцем, как в Америке — американцем или в Китае — китайцем, ведь это тоже одна из предпосылок свободы, любви, полноты самораскрытия себя во всемирном и вселенском хоре.

Именно на воспитание такого хозяина и должна получить заказ национальная система образования. Именно под такую цель должна проводиться ее модернизация. Ведь именно в этой деятельности ее смысл. Вне ее образование превращается в свою противоположность. И вот когда мы именно так определимся с общественным заказом, то лишь тогда сможем как-то реально и с перспективой проводить в самом деле эффективную реформу образовательной системы.