МОДЕРНИЗАЦИЯ ИЛИ ДВИЖЕНИЕ В ПРОТИВОПОЛОЖНОМ НАПРАВЛЕНИИ?

Наше образование во многом развивается, растет и расширяется, как сорняк, — довольно неуправляемо и в общем-то успешно. Особенно это заметно в секторе высшего и последипломного образования, где даже минимум законодательной свободы действий стал таким мощным ускорителем роста студенческих контингентов, что часть высших учебных заведений быстро усваивает технологии привлечения к себе на учебу той части молодежи, которая понятия не имела об их существовании.

И это только начало. В недалеком будущем произойдет насыщение рынка труда очень «модными» сегодня специальностями таможенника (рекорд конкурса среди абитуриентов — едва ли не сто человек на одно место), юриста или «международного экономиста». Высшее образование займется тем, что еще с детского садика будет готовить себе будущих студентов.

Успешность образовательных реформ, модернизаций и всяческих инноваций мало связана с суммой денег, вложенных в них. Можно привести много примеров из истории США, Франции, СССР и других стран, которые свидетельствуют: вложение средств в существующую систему образования без ее сущностных изменений и стратегической переориентации — бесполезное дело.

Если обобщить немногочисленные примеры сравнительно успешных образовательных реформ последних десятилетий в развитых странах, то окажется, что деньги в них не играли решающей роли. Положительным сдвигам предшествовали интеллектуальные усилия, результативная и довольно продолжительная работа ученых и экспертов. Реализация созданных ими планов модернизации всякий раз начиналась с законодательных нововведений, детально выписывавших схему незначительного по объему «пилотного эксперимента». Потом результаты эксперимента анализировались и служили надежной основой для последующих шагов.

Еще один интересный факт: если в первой половине ХХ столетия развитые страны создавали новые образовательные законы в среднем один раз в 10—20 лет, то в конце — намного чаще. Лидеры образовательных реформ — едва ли не каждый год, а рекордсмены, такие как Финляндия, еще чаще.

Цель этого достаточно детального рассказа — предоставить читателям возможность сравнить происходящее у нас с «лучшим зарубежным опытом». Ведь есть серьезные основания считать образовательное законодательство Украины не просто самым слабым местом нашей образовательной системы, но и реальным тормозом для ее развития.

Попробуем непредвзято проанализировать, например, цель деятельности всей образовательной системы государства, записанную во втором абзаце нашего главного закона «Об образовании» образца 1996 года: «Целью образования является всестороннее развитие человека как личности и наивысшей ценности общества, развитие его талантов, умственных и физических способностей, воспитание высоких моральных качеств, формирование граждан, способных к сознательному общественному выбору, обогащение на этой основе интеллектуального, творческого, культурного потенциала народа, повышение образовательного уровня народа, обеспечение народного хозяйства квалифицированными специалистами».

Звучит неплохо, но возникает вопрос — как, получив подобным образом ориентированное образование, найти работу и обеспечивать себя и семью? Надеяться на то, что попадешь в небольшой лимит «квалифицированных специалистов» и позже гарантированно получишь работу учителя или другого работника государственного сектора занятости с оплатой, составляющей примерно 60% физиологического прожиточного минимума одного человека? Вполне очевидно: наше образовательное законодательство ориентирует образование на «всестороннее развитие» детей и молодежи, но отнюдь не на формирование личностей, способных эффективно и умело работать. Все, как сотни лет назад, — образование должно сводиться к грамотности и знанию арифметики, а профессию каждый должен приобретать в каком-нибудь другом месте. Народ же этим удовлетвориться не может и поэтому предпринимает собственные усилия для максимально продолжительного обучения, для получения профессионального диплома. Именно поэтому у нас постоянно увеличивается контингент студентов — карьера «квалифицированного рабочего» не рассматривается как самый перспективный вариант.

Более развитая часть мира опередила нас в определении цели образования — у них образовательная система должна не только «формировать личность», но и вооружать ее профессиональным дипломом, признаваемым на рынках труда данной и соседних стран. Именно для этого они совершенствуют образовательные комплексы, состоящие из трех согласованных секторов — формального (признанного) образования, неформального (вспомогательного) обучения и информального образования как совокупности всех других способов предоставления информации. Этот комплекс называется «первичное образование» (initial education) и рассчитан на 17—20 лет учебы и профессиональной подготовки.

Однако ретрохарактер нашего главного закона «Об образовании» состоит не только в недопустимо суженной цели деятельности образовательной системы. Его текст заставил творцов всех последующих законов — о профессионально-техническом образовании, об общем среднем образовании, о высшем образовании и др. — руководствоваться нормами 1996 года, хотя вполне очевидно их несоответствие потребностям общества и экономики. Плохие решения потом просто тиражировались лишь потому, что не хватало сил для существенных изменений закона «Об образовании».

Отмечу: в Европе немало примеров того, что вся группа образовательных законов предварительно обсуждалась как целостный комплекс. Потом эти законы проходили через парламент или все одновременно, или с очень небольшим разрывом. Примерами являются Словения и Польша, которые имеют все основания считать свое образовательное законодательство настоящей основой дальнейшего успешного развития образования.

А теперь сосредоточим внимание на назначении сектора профессионально-технического образования у нас и в развитых странах Европы.

Если сравнить структуры построения высших уровней среднего образования в начале 1980-х годов и на рубеже столетий, то окажется, что

1) возросло количество стран, применяющих сквозное унифицированное обучение в слитых воедино начальных и основных школах. Все больше становится тех, кто добавляет к этому комплексу еще и детские садики;

2) разделение учеников на потоки обучения на основе «селекции по способностям» в момент выхода из начальных школ сохраняется только в четырех странах — Германии, Австрии, Нидерландах и Люксембурге. Педагогическая общественность Европы считает это определенным анахронизмом, высказываясь за то, чтобы профилизация обучения происходила в старшей средней школе. Поэтому в целом среднее образование Европы двигается от высокой дифференциации и профилизации к унификации и демократичности.

И наконец, самое важное: изменение рынка труда от классически индустриального, где доминировали массовые рабочие профессии, к информационно-высокотехнологичному заставляет большинство развитых стран отказываться от базового (в России — «начального») профобразования и превращать среднее профессиональное образование в высшее. Аналоги нашего профессионально-технического образования встречаются лишь в отдельных странах. На фоне этой тенденции предпринятая в Украине попытка законсервировать созданную в довоенный период систему массовой подготовки рабочих, которую когда-то правильно называли «ремесленной», а сегодня «профессионально-технической», стратегически ошибочна.

Развитые европейские страны постепенно сокращают профтехобразование, развивая профессионально-технологические профили старшего среднего образования. Последние существуют практически везде (за исключением Великобритании, где это образовательное звено не предусмотрено законодательно. Там профессию предлагают осваивать «после школы»). Эти изменения сопровождаются полным исчезновением многих профилей подготовки и слиянием оставшихся в более-менее широкие объединенные специальности. Пик «профилизации» в Европе уже остался позади, и она обеспокоена тем, как сократить до минимально нужного количество профилей обучения и подготовки молодежи на уровне старшей средней школы. Отметим — и тут наше Министерство образования и науки решило двигаться в противоположном направлении, планируя лет через пять создать десятки профилей обучения.

Отказ от профилизации обучения в системе среднего образования будет означать просто перенесение профессиональной подготовки в заведения высшего образования. На практике это повлекло за собой создание наряду с сетью заведений университетского уровня, выдающих преимущественно «академические» дипломы типа «А», большого количества политехнических и других высших профессиональных институтов. В Европе именно они стали основой высшего профессионального образования.

В высшие профессиональные заведения поступают преимущественно те, кто получил среднее профессиональное образование. Средняя продолжительность программ обучения там — 3—4 года, потом выдается профессиональный диплом типа «В». Стоимость этого обучения в 2—3 раза ниже, чем в университетах, поэтому в большинстве стран Европы надеются, что широкая сеть высших профессиональных школ вместе с существующими университетами позволит охватить высшим образованием все 100% молодежи в возрасте от 18 до 23 лет. Вот уже лет двадцать высшее образование развитой части Европы пополняется не столько университетами, сколько высшими профессиональными заведениями.

Какой же вывод можно сделать из сказанного? Ни о какой серьезной модернизации образования в Украине на основе созданных образовательных законов не может быть и речи. Разве что на законодательство просто никто не будет обращать внимания...