СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ РОСТ РОССИЙСКИХ БАНКОВ НЕКОТОРЫЕ БАНКИ БОЛЕЕ КОММЕРЧЕСКИЕ, ДРУГИЕ - МЕНЕЕ, НО ВСЕОНИ СТАНОВЯТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМИ

Криминальные хроники в московских газетах, казалось бы, должны расхолодить в России любого потенциального инвестора. На прошлой неделе, в понедельник, прямо в своем офисе посреди бела дня был обстрелян Владимир Жданов, директор продуктового рынка в Люблино. На следующий день Сергей Эдигаров, грузин по национальности, известный коммерсант, был убит на пороге собственного дома на глазах своего малолетнего сына и других родственников.

Рэкет был и какое-то время еще будет присутствовать на сцене - по крайней мере до тех пор, пока российские законодатели не смогут предложить более приемлемых способов взимания долгов. Лишь очень немногие бизнесмены могут достаточно долго обходиться без «крыши», что на местном жаргоне означает рэкет, обеспечивающий защиту. «Если возникают какие-либо разногласия по срокам выполнения сделки, - с невинным видом объясняет президент небольшого московского банка, - то моя «крыша» разбирается с их «крышей». А к какому уж решению они придут, я не знаю».

У российского капитализма есть, конечно же, и другой, менее гротескный образ. Он проявляется в лице Юлия Орлова, 27-летнего директора телекоммуникаций Тверьуниверсалбанка, вычерчивающего станции спутниковой связи, которые он создает совместно с Hughes Aircraft С°. Его представляет также Владимир Стерлигов, 31-летний директор банка «Возрождение» по международным связям, эрудированно сравнивающий доходы на капитал в Европе и Восточной Азии.

Российские коммерческие банки, или полугосударственные банки, которые называют себя коммерческими, - это нервы и кровеносная система экономики с совокупным внутренним доходом в 250 миллиардов долларов, запланированным на этот год, и официальным объемом внешней торговли в 1993 в 72 миллиарда долларов. A такой кусок не по зубам уголовникам, даже если они захотят его проглотить.

Банковский сектор находится на той стадии своего развития, когда признаки нового, лучшего уже появляются, а многие черты безобразного, отживающего прошлого все еще сохраняются. Грубо отсеченные от реликтов государственной формы собственности и централизованного планирования, но тяготеющие к относительно устойчивым новообразованиям промышленных гигантов российские банки стремятся компенсировать своей находчивостью и изобретательностью отсутствие отлаженных механизмов и опыта. Местные банкиры уже больше не служат объектом постоянных насмешек своих умудренных опытом западных коллег; и действительно, выступающие сейчас в роли жалких просителей, с развитием собственной промышленности они вполне могут еще доставить немало хлопот западным финансистам. И все же, несмотря на всю свою энергию и предприимчивость, российские банки могут продвигаться вперед только до тех пор, пока не увязнут полностью в трясине экономических и политических неурядиц внутри страны. Наиболее увлекательные баталии за последние годы были разыграны на внутренних плацдармах по поддержанию искусственного курса процентной ставки и рублевого эквивалента. Операции по конвертированию валюты так и остаются всего лишь элементом декорации, хотя проблески жизни в инвестировании промышленности и недвижимости оживили и этот сектор. И хотя проникновение криминальных элементов в бизнес вполне возможно, все же большинство российских бизнесменов вышли из Московской финансовой академии или Плехановского экономического института, а не из сибирских исправительных колоний. Ведь банки не только вымащивают путь, по которому можно выбраться из нищеты, они, к тому же, играют созидающую и стимулирующую роль в этом деле, хотя их обусловленное инфляцией умножение нулей выглядит по крайней мере шаманским. Тысячи людей, которые в нормальных условиях занимались бы микробиологией или художественной литературой, теперь стремятся стать ростовщиками. При этом считается, что для подобного занятия не требуется особой квалификации, и здесь можно взять не качеством, а количеством.

Что изменилось за прошедшее время

Так как любое зернохранилище или мясобойня в России теперь называется «акционерным обществом», точно так же и любое финансовое заведение гордо именует себя «коммерческим банком». При этом одни из них более коммерческие, а другие менее. Шесть из семи крупнейших банков по крайней мере до самого последнего времени принадлежали государству. Сбербанк (специализирующийся на вкладах населения) и Внешторгбанк (обслуживающий внешнюю торговлю) так и остались до сих пор еще государственными. Агропромбанк и Промстройбанк были кредиторами аграрного и индустриального секторов соответственно. Мосбизнесбанк является усовершенствыованной версией монопольного инвестора жилищного строительства, Жилсоцбанка. Московский международный банк представляет собой консорциум нескольких таких гигантов с пятью их западными партнерами. Из всех вышеперечисленных только Мосбизнесбанку удалось добиться уважительного к себе отношения в условиях рыночной экономики, хотя, и Промстройбанк, и Сбербанк прилагают все усилия для того, чтобы также добиться значительных перемен в своей работе.

На другом полюсе находятся банки, начавшие с нуля после того, как в 1988 году Михаил Горбачев официально провозгласил их независимость. Крупнейшим и наиболее известным из таких банков является Инкомбанк. Остальными наиболее яркими представителями этой группы являются Кредобанк, банк «Столичный» и «Менатеп». Они зарабатывали свой капитал, предоставляя кредиты пионерам частной торговли, и попутно сами приторговывали товарами. По мере того, как их клиенты разворачивали свою торговлю с зарубежьем, этим выскочкам приходилось срочно обучаться правилам валютного обмена и ведения международных счетов. Они приобрели репутацию благодаря тому, что им удалось это сделать, хотя сделали они то, что сделать им было необходимо, да еще и вряд ли можно было бы рассчитывать на такие комфортные условия конкуренции.

И все же какой бы ни была прочность российского финансового хребта, обусловлена она большей частью банками третьей группы. Они получили свой капитал от существующих, хорошо обеспеченных предприятий, но на этой основе создали совершенно новые организации для приумножения его. Гигант газодобывающей промышленности Газпром, например, организовал банк «Империал» и доверил его 33-летнему сорвиголове Сергею Родионову, который в 29 лет был председателем правления Центрального банка России. Токобанк, основанный «Нефтеюганскнефтью», возглавил 47-летний Виктор Якунин, ветеран старого Центрального банка, причем дела этого банка идут никак не хуже, чем у других. В качестве других ярких примеров этой группы банков следует назвать банк «Возрождение», который привлекает фонды пищевой промышленности; Нефтехимбанк (Петрохимбанк) и АвтоВАЗбанк, который из придатка автомобильного завода превратился во многофункциональную финансовую силу национальной экономики.

Утверждение, что российские банки стали более профессиональными, не означает, конечно же, что по уровню обслуживания Москву теперь не отличишь от Цюриха. Перепутать их помешают крутые парни в униформе, проверяющие на входе документы, а негодование секретарш, которых вы попытаетесь оторвать от полировки ногтей, окончательно застрахует вас от возможной ошибки. Но все же для потенциальных зарубежных партнеров российских банков гораздо важнее сохранившаяся еще со времен медлительных и тяжеловесных Советов привычка утаивать информацию.

Большинство крупнейших российских банков сегодня все же предоставляет свои балансы в аудиторские фирмы шести крупнейших банков, хотя при этом они стараются выдать как можно меньше информации о своей работе, демонстрируя, пожалуй, только лишь свою исполнительность. «Проставлена одна лишь общая сумма активов, кредитов, и так далее, - сетует Шоичи Куросака, московский представитель Банка Токио. - И совершенно никакой информации о конкретной деятельности банка». Как и многие русские, м-р Куросака доверяет только тем сведениям, которые он получил от старых и надежных друзей, в данном случае, от бывших служащих Внешэкономбанка, которые теперь перебрались под вывески различных коммерческих банков.

И все же отмечается значительный сдвиг в отношении западных финансистов к своим российским партнерам. Два года назад их отношение более всего напоминало скучающего вице-короля, с утомленным видом наблюдающего танцы туземцев, задабривающих свое божество плодородия. Год назад их поразило то, что Инкомбанк и некоторые другие смогли провести валютные операции, ничего при этом не потеряв. В этом году Микаэль Франц, управляющий Московским филиалом респектабельного Банка Австрии, делал все от него зависящее для того, чтобы тоже получить возможность заниматься подобными операциями. «У нас прекрасные отношения с местными банками, - с гордостью сообщает он. - Нас воспринимают там почти как русских».

Правда, это справедливо не для всех. Среди местных финансистов быстро распространяется недовольство уже существующей и еще более неминуемо грозящей жесткой конкуренцией. «Как только зарубежные банки приобретут здесь финансовую власть, - предупреждает председатель Инкомбанка Владимир Виноградов, - они тут же приберут к рукам и власть политическую». Как и большинство остальных либерально настроенных банкиров, В.Виноградов, поддерживает требование ограничения доступа нероссийских финансовых организаций к рублевым операциям вообще. Президент Центрального банка России Виктор Геращенко, хотя и получил весьма отрицательные оценки западной прессы, все же выступал в защиту более открытого режима.

Этого открытого режима оказалось достаточно для того, чтобы два или три западных банка все же получили лицензию на операции с российским рублем. И все же положение остается достаточно неопределенным, так что Миленко Хорват из недавно открывшегося в Москве филиала Ситибанка заметил: «Далеко не всегда ясно, чего именно нам не следует делать». Экономические и политические условия существенно ограничивают деятельность российских банков. Инвестиционное кредитирование едва дышит. Инфляция настолько высока, а накопление капитала в банках настолько замедленно, что ссуды предоставляются всего лишь на три, в крайнем случае - на шесть месяцев. Большинство предприятий, со своей стороны, норовит либо получить государственные кредиты, либо рассчитаться с банками своими товарами, только чтобы не платить непомерных процентов. Вкладывание средств в недвижимость также сведено к минимуму, ограничено общей экономической депрессией и нежеланием правительства решить вопрос о частной собственности на землю.

Политическая нестабильность

И все же для постсоветских финансистов гораздо важнее нехватки товаров общественного потребления или развертывания жилищного строительства непрерывные изменения политического курса и процентных ставок Центрального банка. В течение приблизительно 18 месяцев после повышения цен в январе 1992 года процентные ставки удерживались на уровне 100% или несколько ниже, в то время как темпы инфляции превышали 1000% в год. Больше всего от этого выиграли бывшие государственные учреждения, такие, например, как Проминвестбанк, через который прошли миллиарды рублей промышленных ассигнований с 3-процентным повышением. А заглатывание Сбербанком пожизненных накоплений всего народа сразу же сделало его самым доходным банком в мире, согласно рейтингу Banker magazine. На то время банк выплачивал всего лишь 30% годовых, но тогда у людей не было альтернативы для хранения своих капиталов.

Однако условия новых коммерческих структур были не менее убийственными. Если Промстройбанк получал государственное кредитирование под 80% годовых, то выдавал он кредиты другим банкам, например Инкомбанку, под 130%. А цены на товары, закупленные клиентами Инкомбанка, поднимались на этот уровень за два-три месяца, давая возможность нажиться на этом достаточно широкому кругу людей. В сущности, ситуация, когда деньги, взятые взаймы, растут быстрее, чем деньги, отданные под проценты, как раз и отвечает представлениям банкиров о райской жизни.

Правила игры несколько изменились после того, как в конце 1993 года Борис Федоров, тогдашний министр финансов, заставил В.Геращенко поднять процентные ставки до 200 в год. Тогда рубль, несмотря на непрерывный рост цен, удерживался на постоянном уровне в течение шести месяцев. Счастливые обладатели рублевых активов получали сверхприбыли, переодалживая друг другу свои фонды, так как ничто другое им тогда было недоступно. Вице-президент Мостбанка Андрей Цимайло в то время отметил, что 90% его денег обращается на внутреннем рынке, то есть происходит то, что русские называют «высасывать деньги из пальца». Это признание весьма необычно по своей прямоте, но вполне допустимо по сути. Как там ни крути, а финансовые операции в России это игры только для посвященных.

Высокие проценты по рублевым счетам вызвали возвращение в Россию около $30 миллиардов, которые были обменены на рубли и положены в банки под высокие проценты. Теперь проблема заключалась только лишь в том, что очень немногие бизнесмены были в состоянии обеспечить такие высокие проценты. Повышение цен также привело к тому, что цены на многие товары в России приблизились к уровню цен зарубежных конкурентов с их превосходным качеством изделий.

Снижение процентных ставок этим летом вновь до 130%, ie?n aaeiiee?iia ?aoaiea Oaio?iaaiea ia neoiaou naiiio ?oaee, iioi?a, ioa?anuaaao yeiiiieeo a ia?aoiii iai?aaeaiee, a iai?aaeaiee e ieoya?uneei naa?oaieyi. Iaaaiea eo?n ?oaey i?aaaauaei iieiaeoee крах, а уровень инфляции за месяц превысил свой показатель за несколько предыдущих месяцев. В таких условиях положение банкиров способно вызвать лишь жалость, но они смогли напрячь все свои силы и призвать себе на помощь всю свою изобретательность.

Необходимость реконструкции крупнейших промышленных предприятий, флагманов национальной индустрии, значительно опережает возможности российских банков. Поэтому основная деятельность будет развернута на предприятиях легкой промышленности. Сейчас Россия представляет собой крайне ненасыщенный продуктами питания, одеждой и компьютерами рынок для зарубежных производителей, а в будущем самые смелые планы предусматривают возвращение всех этих производств обратно в Россию. Вложение нескольких миллионов долларов в переоснащение какого-либо завода как раз и означает тот рубеж, который отделяет коммерческий банк, уверенно стоящий на ногах и способный самостоятельно справляться со стоящими перед ним задачами, от робкого и неопытного дилетанта.

Строительство также возобновилось сейчас в Москве и Санкт-Петербурге. Препятствия на этом пути огромны, но потребность в помещении для офисов еще больше. Причем наибольшую потребность в специализированных помещениях испытывают как раз сами банки.

Улучшение экономических условий способствует удовлетворению запросов на недвижимость. Значительное количество семей уже зарабатывает вполне достаточно для того, чтобы покупать себе в кредит жилье по разумным ценам. Остановка лишь за законом об ипотечных выплатах, который ранимые законодатели никак не могут принять, рисуя в своем воображении сцены изгнания беспомощных стариков на улицу безжалостными кредиторами. Все же постсоветское общество еще не стало достаточно «пост», по крайней мере, для гладкого прохождения подобных законов.

Докучливые вкладчики

Крах АО МММ с его пирамидальной системой вкладов населения таки преподал хороший урок среднему финансисту: это огромное количество денег было собрано индивидуальными российскими вкладчиками. Сбербанк, который все еще удерживает 75% всех вкладчиков страны, также сделал для себя соответствующие выводы. А новые коммерческие банки оказались склонными к синдрому Волшебника из страны Оз (в русскоязычном варианте - Волшебника Изумрудного Города. - Прим. перев.), окутавшего себя туманом непреодолимой таинственности.

МММ, похоже, о многом заставил задуматься коммерческие структуры, в частности Инкомбанк. В последней рекламной кампании все объяснения относительно условий начисления процентов на вклады населения подаются в очень доступной для неспециалиста форме и в традиционной народной манере.

В ближайшее время вряд ли удастся перевести хотя бы 10% расчетов в розничной торговле в систему депозитных сертификатов. В России чековые книжки все еще остаются чем-то совершенно экзотическим, но ведь режимы с расчетами только наличными сохраняются исключительно как пережитки социализма. Тот банк или та ассоциация банков, которая предложит лучшую систему расчета, завоюет сердце России и её кошелек.

«Я думаю, что мы перепрыгнем через чековые книжки и перейдем прямо к расчетам при помощи электроники», - сказал м-р Цимайло из Мостбанка. Некоторые детали такого проекта, особенно для страны, в которой обычный телефонный звонок в отдаленный населенный пункт является трудноразрешимой проблемой, кажутся слегка фантастичными. А пока повсюду устанавливается аппаратура для считывания информации и нет ни одного более-менее стоящего банка без собственной программы «пластиковых карточек» (в оригинале эти слова написаны латинскими буквами и выделены курсивом. - Прим. перев.), которые на сегодняшний день в России совмещают функции кредитных карточек, ATM и кто его знает чего еще.

Спустя три очень сложных года российской независимости, частный финансовый сектор все еще занимает довольно двусмысленное положение, хотя и инициирует прогресс в экономическом развитии. Да, прогресс, но русские почему-то обычно забывают поинтересоваться: прогресс по направлению к чему? За исключением той роли, которую они играют в привлечении на российский рынок импортных товаров народного потребления, коммерческие банки практически никак больше не связаны с жизнью своего народа. Ну, может, еще они создали несколько рабочих мест и построили несколько домов.

Возможно, условия все же изменятся таким образом, что российские банки действительно смогут работать по настоящему. И вот тогда мы увидим, кто же в результате завоюет сердце деловой России: достойные, порядочные люди или же уголовники.

За дальнейшей информацией обращаться в Rating, г.Москва, ул.Пушкинская, 15/10; тел. (8 095) 292-5412; 292-4658.