Зачем деятелям искусства парламент

Идея создания Европейского культурного парламента (ЕКП) возникла благодаря высказыванию выдающегося скрипача Иегуди Менухина: «Деятелям искусства нужен парламент». И хотя инициатор ЕКП шведский дипломат Карл-Эрик Норман не имел возможности обсудить с музыкантом, что именно он вкладывал в это понятие, европейские деятели искусств все-таки получили свое представительство в 2001 году. Сегодня ЕКП — это панъевропейская внегосударственная структура, насчитывающая более 150 членов — деятелей исскуств и интеллектуалов — из 40 стран Европы: режиссеров и писателей, архитекторов и философов, историков и журналистов, бывших министров культуры и действующих глав крупнейших европейских культурных инициатив и ассоциаций. Украина является членом ЕКП с 2003 года.

Шестая ежегодная встреча Европейского культурного парламента состоялась в начале октября в небольшом румынском городке Сибиу, избранном Европейской культурной столицей в 2007 году. Тема встречи — «Межкультурный диалог в Европе» — тем более актуальна, что следующий год провозглашен Евросоюзом Годом межкультурного диалога.

Я ехала на эту встречу впервые, искренне взволнованная тем, что никогда, буквально до момента приглашения стать членом ЕКП, ничего не слышала ни об этом парламенте, ни о том, что Украина является его членом в лице писателя Юрия Андруховича и директора фонда «Демократия через культуру» Александра Буценко. Ничего о нем не слышали такие мои коллеги-журналисты, друзья-«митці». В такой ситуации, естественно, напрашиваются два варианта ответа: либо это отсутствие осведомленности, либо что-то не так с самим культурным парламентом... Ответ на свой вопрос я получила даже не в Сибиу, а уже по возвращении — в Киеве.

На второй день в репортаже о годовщине гибели российской журналистки Анны Политковской телеканал «Интер» упомянул об обращении Европейского культур­ного парламента, членом которого, кстати, была Политковская. «По­ка это убийство остается нераскрытым, оно будет преградой для полного включения России в сферу европейской культуры», — процитировал отечественный телеканал сайт «Грани.ру» в коротеньком сюжете, ни словом не обмолвившись хотя бы о том, что Ук­раина тоже является членом ЕКП.

Второй маячок появился через несколько дней, когда я начала обсуждать тему ЕКП с редакторами различных отечественных печатных изданий. Но оказалось, что ежегодная встреча Европейс­кого культурного парламента, уникальной и единственной в своем роде организации, не является информационным поводом. «Оно как-то должно касаться Украины», — слышала я. Украина является членом ЕКП, благодаря этому, в частности, и ее голос еще слышен в Европе, разве этого мало? Что, кроме кинофестивалей, Венецианского биеннале и дружбы президента Ющенко с Жераром Депардье, может представлять информповод? Какие име­на я должна назвать, чтобы они поразили редакторов и те оце­нили информацию как интересную для украинского читателя? Какие европейские имена, кроме нескольких звезд кино, скандальных писателей и выставленных у Пинчука художников, достойны того, чтобы стать новостью?

«Долгожданным информационным поводом у нас считается рождение очередной панды», — печально прокомментировал мои вопли мой друг журналист-международник. А я вспомнила, как другой мой коллега, один из крупнейших шведских театральных режиссеров, вдруг прервал наш дружеский чат в Интернете о современной литературе репликой: «О, Боже, в Бирме взорвалась бомба! Ужасно! И это становится неотъемлемой частью нашей жизни. А еще несколько лет назад кто бы мог подумать, что все мы будем получать новости Рейтер по мобильному! Сегодня немыслимо это не получать».

Для вполне успешного шведского режиссера сегодня немыслимо не знать, что происходит в мире. А для украинского?

В следующем году несколько европейских городов будут соревноваться за право принять седьмую сессию ЕКП. «Давайте встретимся в Киеве!» — говорили мне сразу несколько моих новых коллег в Сибиу, пораженные моим выступлением об Украине. Давайте! Вот только как мне объяснить этим коллегам, что никакой культурный парламент вместе с его вопросами европейского взаимопонимания и межкультурного диалога не является для Киева информационным поводом? Как объяснить, что эта Украина, которую я с таким рвением «возвращала» на карту Европы, отстаивая недопустимость отождествления культурных границ Европы с политическими границами Евросоюза, получив взрыв поддержки и искреннего удивления («Ты просто открыла нам глаза!») — что эта Украина является кастрюлькой-скороваркой, булькающей под плотно закрытой крышкой, мало интересуясь тем, что там происходит снаружи.

Конечно, не я первая и не я последняя просовываю свою ногу, руку или голову в европейские двери, стремительно закрывающиеся перед нами. Делаю это с надеждой, что пока мы немного придержим эту дверь своими словами, фильмами, книгами, спектаклями, наша страна успеет снять эту крышку, не дожидаясь, пока ее просто сорвет, и начнет диалог с миром на других, внеполитических и внепротокольных, уровнях. А для этого нужно по крайней мере этим миром интересоваться независимо от уровня рождаемости панд в зоопарках...

Как ни неинформповодно это звучит, но именно осознание огромной коммуникационной пропасти между Украиной и Европой, особенно рельефной на фоне темы «межкультурного диалога», стало для меня главным событием этой сессии ЕКП. Ведь сессии Европейского культурного парламента — не шоу и не политическая борьба за дивиденды (хотя и откровенная борьба за культурные сферы влияния, в частности на уровне ЕС), это прежде всего дискуссии, мозговые штурмы, определение европейской повестки дня.

Российская писательница Людмила Улицкая, также в свое время являвшаяся членом ЕКП, однажды так сказала о своих впечатлениях: «Конечно, мы ни в коей мере не решили проблем (ненависти, ведь на той сессии речь шла о ненависти в Европе. — К.Б.). Однако были расставлены какие-то очень важные точки. Мне кажется, что сегодня я знаю об этом больше, чем до того, как пришла туда. Об этом нужно думать. Об этом нужно говорить. Это то, что мы должны делать... Мы не в состоянии сдвинуть глыбу, так сказать, государственной политики, государственной идеологии. Но немножко развернуть общественное мнение мы должны, обязаны».

Не согласна в отношении государственной политики, но с остальным — не могу согласиться вообще... Так, кроме заявления об убийстве Политковской и политической ситуации в Бирме, ЕКП, как всегда, принял декларацию. Но это ни в коем случае не является руководством к действию. Это скорее некая ценностная шкала, которая дает возможность поверки. Шкала, которую нужно осмыслить и о которой нужно говорить. Было бы желание...

Декларация ЕКП, принятая на 6-й сессии в Сибиу, открывается словами:

«Мы, деятели сферы образования, искусства и культуры, собранные под эгидой Европейского культурного парламента, разделяя ответственность за будущее Европы, должны сделать все возможное (выделено мною. —
К.Б.), чтобы европейская идея, какой мы ее видим для себя и для живущих за пределами Европы, продвигала идеалы мира, основанного на справедливости, равенстве и свободе».

Кто из украинских «деятелей сферы образования, искусства и культуры» готов публично взять на себя ответственность за будущее хотя бы своей страны? Сколько отечественных «деятелей культуры» (несмотря на все негативные советские коннотации этого понятия, оно является наиболее точным соответстием очень популярного сегодня английского термина «cultural actors» — то есть те, кто действует) понимают, что должны сделать все возможное, и, в конце концов, делают все возможное для продвижения основополагающих демократических идеалов?

Многие ли из нас, украинских деятелей культуры, готовы отстаивать нужную для межкультурного диалога идею «общего пространства, основной характеристикой которого является настоящий диалог, исключающий использование понятия культурное превосходство»? Когда вообще в Украине культурные деятели на публичном уровне обсуждали проблемы межкультурного диалога в нашей многокультурной и якобы мирной стране? А проблемы ксенофобии?

Чей голос был слышен, например, после подписания октябрьского коалиционного соглашения между БЮТ и «НУ—НС», в котором отстаиваются «духовные ценности и традиции украинского народа» (не нации, а именно народа!), согласно которому образование будут строить на унифицированных учебниках по гуманитарным дисциплинам и их украиноведческом наполнении, а словосочетание «современная культура» не упомянуто на 105 страницах ни одного (sic!) раза?

А как культурное сообщество отреагировало на высказывание главы гуманитарного управления секретариата президента Александра Быструшкина, который по поводу планируемого весной этого года международного архитектурного конкурса на проект «Мистецького Арсеналу» заявил: дескать, мы не можем отдавать деньги неизвестно кому за границу, потому что у нас и своих талантов хватает? Кто тогда сказал, что это — проявление чистой ксенофобии? Между прочим, конкурса, пожалуй, все-таки не будет...

Все чаще в последнее время я встречаю в частных разговорах и нечастых публичных интервью художников и интеллектуалов мнение о том, что публичная политическая активность (не в смысле внедрения себя в политику, а только артикуляции политики как таковой) в Украине — лишена смысла, не нужна, невостребована. О своем отказе общаться с журналистами говорил мне Олег Тистол, о категорическом различии понятийных аппаратов с политиками, с которыми попадаешь иногда на эфиры, писала Оксана Забужко. На пресловутый прямой эфир с президентом накануне выборов отказался прийти, в частности, Юрий Андрухович.

Так, может, на самом деле отечественным деятелям искусства тоже нужен свой парламент? Не только для того, чтобы выпускать пар, но и для того, чтобы иметь возможность говорить на одном языке, хотя, конечно, о различных вещах. Не для консенсуса, а для дискуссии, не для программы действий, а для того, чтобы поднимать вопросы, не для распределения кресел, а, в конце концов, для артикуляции тех проблем, о которых, кроме нас, никто в обществе не в состоянии говорить.