ВЛАДИМИР БЫСТРЯКОВ: «Я ВСЮ ЖИЗНЬ ИЩУ В СЕБЕ СОСТОЯНИЕ, ПРИ КОТОРОМ СОЗДАЮТСЯ ШЕДЕВРЫ»

Вы помните в исполнении Валерия Леонтьева песню «Куда уехал цирк?»? Автор этой песни композитор Владимир Быстряков по-прежнему живет в Киеве на улице поэта и философа Григория Сковороды, а новые песни известного, любимого слушателями автора транслирует «Останкино» и поют знаменитые артисты Николай Караченцов, Александр Мал и пин и другие. История, старая, как мир, гласит, что нет пророка в своем Отечестве... О судьбе славянской культуры, о том, что сейчас происходит с людьми искусства, с пылом неравнодушного участника говорил Владимир Быстряков в своей домашней студии:

- Вы знаете, я даже подготовил своеобразный список людей, который говорит о многом. Это список драматических артистов и артистов эстрады, вынужденных в разное время эмигрировать из Украины... в Россию. Я очень хочу, чтобы этот список опубликовала ваша газета: Михаил Жванецкий, Роман Карцев, Виктор Ильченко, Кирилл Лавров, Элина Быстрицкая, Руфина Нифонтова, Наталья Фатеева, Людмила Гурченко, Григорий Гладий, Олег Борисов, Роман Виктюк, Юрий Гуляев, Белла Руденко, Аркадий Инин, Светлана Коркошко, Матвей Ганапольский, Александр Серов, кабаре-дуэт «Академия», Игорь Демарин и Ирина Шведова, Наташа Рожкова, Алла Пугачева, Валерий Леонтьев, София Ротару и многие другие. Это люди, которые могли бы стать гордостью украинской культуры, если бы им предоставили возможность нормально работать здесь. А сейчас ситуация в Украине вообще такова, что пытаются создать монокультуру, заглушая остальные культуры, русскую, еврейскую, польскую, крымско-татарскую и другие. В статье Валентины Ермоловой, председателя киевского общества русской культуры, я прочел страшную вещь: один из националистов наших советует не бороться с русскоязычным населением, а уничтожить русскоязычную культуру - и вопрос украинизации будет решен. А через вашу газету я бы хотел обратиться с призывом о помощи к тем людям, кому небезразлична судьба нашей славянской культуры, на каком бы языке она ни создавалась. Ведь у богатых дядей со вкусом пока нехорошо, чаще всего, они любят китч, что-то типа Любы Успенской и Вилли Токарева.

- Я полностью согласна с тем, что вы говорите. Но все-таки вы не замечали изменений в идеологии за последние полгода?

- Изменения если и есть, то очень осторожные. У меня появилась надежда на новое руководство Гостелерадио. Но пока они создадут свою команду, пока сменится средний класс редакторов музыкальных программ, пока уйдет атмосфера лицемерия и игры в новую партийность - пройдет время. Кучма придерживается нормальных взглядов, он убежден, что мы крепко связаны с Россией экономически, культурно и духовно, и вообще мы все - славяне. Нельзя ни в коем случае идти на поводу у горе-политиков типа Ларисы Скорик, которая кричала, что только через ее труп русский язык будет официальным. Такие люди просто ущербны. Она требовала, чтобы сняли ликвидаторские льготы с артистов, которые с первых дней после взрыва выступали в Чернобыле. Ну, не любит она артистов! В России было мощное правозащитное движение, у нас этого не было, все было задавлено, у нас не было своих Сахаровых, Солженицыных, были только отдельные люди, такие, как Стус, Гелий Снегирев. В результате я не вижу лидеров среди наших политических деятелей, я не вижу выдающихся экономистов типа Явлинского или Гайдара. Мы до сих пор - бледная тень Российской империи. Будем надеяться, что с рождением нового класса придут люди, которые будут ценить настоящее искусство и будут его материально поддерживать.

- Только эта надежда сегодня еще согревает. А посему давайте поговорим о хорошем, о вашем творчестве.

Что касается моих песен и их пути к слушателю, у меня надежда на независимые коммерческие каналы радио и телевидения, потому что там не так свирепствует идеологическая цензура, всеобщий запрет на русский язык. Это «Тет-а-тет», 7-й канал, а еще я плодотворно сотрудничаю с телекомпанией «Тонне», у которой есть проект «Славянский канал». Он будет работать на 700 миллионов зрителей. В этом канале будут представлены все славянские страны, каждая будет иметь несколько часов вещания в сутки, включая Сербию, Болгарию, Беларусь, Россию, тем не будет старших и младших братьев. Президент «Тониса» господин Иваненко объявил, что он создаст массу рабочих мест для людей искусства. Каждый найдет себе работу.

- А когда это будет?

- Через несколько недель вступает в строй спутниковое телевидение, «Тонне» закупает целые пакеты фильмов, а также готовится к созданию своих передач. Можно будет вести речь об интересных программах, открытии школ, центров, потому что другой альтернативы сегодня закостенелым УТ-1 и УТ-2 просто нет.

- На стихи каких поэтов вы пишете песни?

- Я много работаю с Сашей Вратаревым, киевским поэтом, пишу на стихи московских поэтов, Наума Олева например, есть песни с Михаилом Таничем, много пишу с киевским поэтом Аркадием Гарцманом, он - и поэт, и сатирик, работает заместителем главного редактора «Нового блина», есть песни на стихи Юры Рыбчинского. Со мной работает много еще неизвестных поэтов. Считаю одной из своих последних удач песню «Леди Гамильтон». Саша Вратарев принес стихи, которые меня сразу подкупили, - и получилась эта песня.

- Вам нравится, как ее исполняет Малинин?

- Нет. Он эту песню не понял. Я пытался с этим бороться, но ничего не получалось, - Саша не «въезжал» в нее. Эту песню очень точно исполнил Коля Караченцов. Один актер сказал, что у меня получилась хулиганская романтическая песня, отражающая атмосферу послевоенных лет. А Малинин попытался сделать какой-то шансон со степом и тросточкой. Зато Саша хорошо спел мою песню «Это я, Господи».

- А кто из артистов наиболее точно исполняет ваши песни?

- Караченцов. Он великолепный актер, причем, актер нереализованный. Ему создали имидж такого бравого парня, ковбоя с бульвара Капуцинов, но на самом деле это человек более глубокий, там копать и копать. В моих песнях он и раскрылся, у меня вышел в его исполнении компакт-диск романсов «Дорога к Пушкину», и мы записали еще один диск. Наша работа с каждой песней напоминает работу над спектаклем, потому что мы стараемся добиться неповторимости песенной атмосферы, сделать ее жизненно достоверной - в этом основная задача. Я своими учителями в такой работе считаю французских шансонье - Азнавура, Жильбера Беко, Жака Бреля. Французам это удается. Одно время я плодотворно работал с Валерием Леонтьевым, наше сотрудничество продолжалось года три. Потом он стал рабом своего эксцентрического имиджа, и сейчас у него нет песен, которые бы пелись в народе. В начале 80-х годов мы записали с ним около 25 песен, много песен к фильму «Последний довод королей». Охмакевич (бывший председатель Гостелерадио) рубил эти песни со словами: «Знаю я эти еврейские кантри!». Катя Семенова делает достаточно точно мои песни, Ирина Понаровская, сейчас я познакомился с Ириной Аллегровой, мне нравится, как она работает в последнее время.

- Вот вы упомянули Аллегрову, и у меня возник вопрос, как вы относитесь к оглуплению образа артиста в нашей постсоветской эстраде? Караченцов, который поет ваши песни, производит впечатление человека интеллигентного, мыслящего, а большинство артистов эстрады, включая Аллегрову, так себя оглупляют, что в их исполнении трудно воспринимать даже хорошие песни.

- Понимаете в чем дело, Москва сейчас стала в чем-то вырождающимся мегаполисом, городом, замкнувшимся на самом себе. Он сам создает моду и судорожно пытается тянуть соки отовсюду. Репертуарный голод и есть причина того, о чем вы говорите. Эстрадники уже не в состоянии посмотреть на свой репертуар со стороны. Ну кто там сейчас пишет? Аркадий Укупник, человек с лицом дрессированного пуделя? Сегодня пишет тот, кто имеет возможность записать фонограмму. А она стоит очень больших денег. Поэтому сегодня не все, кто талантливы, имеют возможность писать, и не все, кто пишет, талантливы - это замкнутый круг.

- Когда вам легче писалось: в эпоху генеральных секретарей или сейчас?

- Тогда давили, потому что я не был членом Союза композиторов, а сейчас давят, потому что песни «москальскою мовою» написаны, Тогда я написал «Куда уехал цирк?», а сейчас - «Леди Гамильтон». Хорошо сказал один французский скульптор: «Шедевры создавать очень легко, гораздо труднее найти в себе состояние, в котором эти шедевры создаются». Поиском этого состояния я и занимаюсь всю жизнь. Это состояние холодного спокойствия, холодной ярости, при котором тебе подвластна фактура творчества- тогда ты находишься над схваткой и работаешь. Когда это удается - я счастлив, когда не удается

- Я становлюсь тираном, что на себе ощущает вся семья.

- Наверное, творческие люди в подобных проявлениях все похожи друг на друга?

- Наверное, потому что такая реакция -результат сомнений, борений с самим собой, плюс к этому - инфляция и все наши сегодняшние проблемы.

- Но у вас есть надежда, что наша жизнь станет лучше?

- А ничего не остается, кроме надежды, потому что за границей нам места нет. В крайнем случае, мы будем козырными где-нибудь на Брайтон-бич, нас будут знать 20 завсегдатаев ресторана «Черное море». А войти с нашим языком, с нашей эстрадной культурой в элиту мира пока невозможно, потому что, с одной стороны, мы еще до этого не доросли, а с другой стороны, там уже все эти места схвачены давно. Заниматься экспортированием музыки типа «Ласкового мая» и ожидать триумфа бессмысленно, триумфа не будет, потому что это примитивно.

- А знаменитый Майкл Джексон - не примитив?

- Вы знаете, мне нравится в нем универсализм. Как вокалист, он не силен. Но в целом он мне больше нравится, чем Мадонна. Вообще-то он - запрограммированный робот. Я от него не в восторге, но в восторге от его клипов.

- С кем из артистов вы дружите?

- У меня в доме много народу перебывало. Был и Смоктуновский, часто приезжает Джигарханян. Коля Караченцов - мой близкий друг, недавно мы с женой были у него на 50-летии. Но сейчас такая жизнь, что держать друзей - большая роскошь. Мне кажется, дружба - удел сытой цивилизации, не авосечников и не голодных очередей.

- Так же, наверное, как и любовь?

- Так же это касается и искусства. И я думаю, как только в обществе все станет на свои места - появятся меценаты, тонкие люди, новые Третьяковы, Рябушинские и Кардены. Сейчас у нас их пока мало.

- Ну что ж, будем ждать...