Режиссер Тарас Ткаченко: "Я до сих пор мысленно разговариваю с Линецким…"

Украинский кинорежиссер Тарас Ткаченко уже довольно долго работает над фильмом "Гнездо горлицы", в котором одна из главных ролей была у Виталия Линецкого. Была… Минувшим летом актера не стало, а фильм был еще не завершен. Почти три года жизни кинорежиссер потратил на этот проект - экранизацию романа черновицкого писателя Василия Мельника о мытарствах украинских трудовых мигрантов в якобы райской Италии.

- Тарас, недавно ты вернулся из зоны АТО, где работал вместе с Тарасом Томенко. Что увидел на фронте?

- Съездил в Счастье и Артемовск - ощущение гнетущее. Наши ребята после Дебальцево ругаются, настроение у всех прескверное...

Теперь, когда вернулся, должен разгребать кучу проблем…

Чтобы продолжить работу над "Гнездом горлицы", надо ехать в Черновцы, обо всем договориться, распланировать, снять людей с работы, где им платят деньги. Ведь мы стоим уже почти год. За это время курс доллара изменился, цены на все поднялись. Начинали, когда курс был 8 гривен. А теперь должны сделать ту же работу за сумму в четыре-пять раз меньше. А как?

- Дебютировать с такой тяжелой драмой, которой является выезд миллионов украинцев на заработки на Запад, довольно непростая задача…

- А с какой историей легко дебютировать? Для этой работы у меня была основа. В свое время, лет десять назад, мы с Василием Илащуком сделали документальный фильм об украинских трудовых мигрантах в Италии. Снимали в Неаполе, так что эту тему я уже знал глазами и понимал ее масштаб. Кстати, и теперь, когда идет война, она необычайно актуальна.

Говорят, что из Украины, даже не из-за войны, выехали почти 5 млн чел., а если вспомнить, что у каждого есть муж-жена-ребенок, то это значит, что в иммигрантскую историю втянуто в среднем 15 млн украинцев. Это реальная проблема, но вправе ли мы из-за ее сложности от нее отмахиваться?

Я своим студентам рассказываю, что искусство должно быть актуальным. Возьмем пример из классики… Скажем, "Полет над гнездом кукушки". И книга была написана, и фильм снят именно в то время, когда в Соединенных Штатах были существенные ограничения личной свободы. Потому выход и книги, и фильма - это реакция на общественную проблему. Все искусство вышло из актуальности. Или хотя бы "Ромео и Джульетта" - вроде просто мелодраматическая история, но это история о любви 15-летней девушки и 16-летнего юноши, их добрачный секс и самоубийство в церкви. В свое время это был подрыв табу. Любое искусство, если это на самом деле искусство, является таковым. И кино должно быть таким - реагировать на актуальные потребности и проблемы общества. Как и "Племя", и "Поводырь", и "Вавилон'13"...

- Как ты готовился к "Горлице…"?

- Много раз переписывал сценарий. Например, эпизод, где героиня сидит в парке на лавочке и думает, делать ли ей аборт, а к ее ногам подлетает горлица. Героиня воспринимает это как знак и передумывает делать аборт. С точки зрения организации - это уже непросто, но с точки зрения самого кино - это не кино, а литература.

Работал со структурой сценария. Он довольно сложный, с множеством флешбеков. Есть опасность запутать зрителя. Продюсер сразу попросил сделать историю линейной, без временных прыжков. Впрочем, я был точно уверен, что так делать не буду. Почему? Потому что любое искусство базируется на дилемме, которая вначале скрыта, затем проявляется, актуализируется и, в конце концов, решается. У нас есть героиня, живущая между двумя мирами, семьями, мужчинами - будущими. Эту дилемму можно было построить лишь на постоянном сравнении - ее итальянского опыта и того, что она видит в своем родительском доме, время от времени возвращаясь в Украину. Именно это и создает дилемму. А если противостояние убрать - исчезает напряжение сценария, все становится телемылом. Мы пошли на риск и оставили сложность структуры. Но лучше рискнуть, чем просто "слить" историю.

- Проблема гастарбайтерства - проблема не только Западной Украины, это проблема всей Украины. Ты так на это смотришь?

- У меня это проблема человека. Проблематика национальная, обобщенная - сфера документалистики. У меня - личностная драма. Она должна предостеречь всех настроенных ехать ТУДА: это не всегда заканчивается хорошо и часто разрушает то, что оставили дома... Хотя, надо сказать, я все же ввел в сценарий момент документалистики: логические части фильма будут чередоваться вставками с реальными комментариями наших реальных заробитчанок, в основном представительниц трех областей - Львовской, Ивано-Франковской и Черновицкой. Но, несмотря на это, у меня история четкая в плане локаций: она происходит в Генуе и Выжнице.

- Так же четко ты представлял себе и актеров, когда писал сценарий?

- Если говорить об украинских актерах, то мне важно было найти хорошего актера, и чтобы его речь была органично украинской. Потому что в нашем кино и особенно на телевидении зачастую украинским говорят явно не украинцы, и это сильно режет ухо. Поэтому я искал актеров, которые были бы из того региона, о котором идет речь в фильме. Виталий Линецкий - из Ивано-Франковска, Римма Зюбина - из Ужгорода. То есть украинский язык у них на слуху, даже если они на нем не разговаривают постоянно. Правда, я решительно "убирал" из фильма их попытки "играть в диалект". Как я их нашел? Римма - по жизни человек ироничный, шутница с выразительным комедийным амплуа. И как-то в работе своей студентки я увидел ее в роли одинокой женщины с последним шансом наладить свою жизнь и понял, что в ней скрывается незаурядный драматический потенциал. А мне нужен был человек с таким себе забитым гвоздем. Я в ней практически не сомневался.

С мужской ролью было сложнее. Пробовался Василий Баша, и вышло великолепно. И Стас Боклан пробовался, и тоже было превосходно. Но мне было важно не выйти за пределы возраста, и… что-то меня останавливало. Пока мой художник-постановщик Игорь Филиппов как-то сказал: "А дай почитать Линецкому". Я послал ему сценарий, и он попросил позвонить ему через три дня. Но на следующий день позвонил сам: "Давай, приезжай, поговорим". Приехал, начали разговаривать, оказалось, что за сутки он дважды перечитал сценарий - глаза у него просто горели. А это хороший знак! И я понял: только теперь у меня есть то, что мне нужно.

- Помню, в прошлом году на Одесском кинофестивале ты, кажется, первый узнал о трагической смерти Виталия…

- Да, мы как раз с нашим итальянским продюсером шли по Потемкинской лестнице. Позвонила Инна Капинос и сказала: "Я не уверена, но, кажется, Виталика не стало"…

Это для меня был шок. Я позвонил Леше Тритенко, близкому другу Виталика, и он подтвердил, так как уже занимался похоронами...

Удивительно, мы с Виталиком познакомились только перед этим проектом, но когда он умер, у меня было ощущение, что потерял необычайно доброго друга.

Я и до сих пор с ним мысленно разговариваю. И когда сценарий переписывал, словно советовался... У него была чуйка, было уникальное ощущение целесообразности и достоверности.

- Что теперь будет с фильмом? Ведь одна из главных линий оборвалась тогда, когда ты еще не успел довести ее до финала?

- Да-а-а… Это была не просто линия - она была решающей. По первому варианту сценария должна была состояться свадьба, к которой готовилась дочь. На свадьбу приезжает итальянец, и героине предстояло выбрать между ним и своим мужем. То есть весь финал был построен на Линецком. Мы не смогли снять это в первый период съемок, поскольку были привязаны к беременности дочери - должно было пройти девять месяцев, а соответственно - измениться натура…

- Как доснимешь без Виталия?

- Переделаем несколько сцен. Будем снимать с дублером (со спины) и каскадером… Можно было бы переснять весь фильм. Но тут дело даже не в финансовых моментах, о которых теперь, в ситуации экономических катаклизмов, уже и говорить страшно, а в том, что это - последняя роль Линецкого, и на самом деле неимоверно хорошая роль. Ощущение краха, как ни странно, у меня нет. Потому что Виталик сделал много и сделал, повторяю, весьма хорошо. И история необычайно добрая. Пусть в ней затрагивается тема гастарбайтерок как шлюх, а их оставшихся дома мужей как пьяниц, пусть в ней речь идет об уборных во дворе - эта история заставляет задуматься… Кстати, один актер, которому я предлагал роль, отказался, возмутившись: дескать, я показываю украинцев рагулями, потому что туалет ставлю перед входом в дом. А как тот туалет появился в сценарии? Я приехал на
объект и увидел перед ним туалет - во дворе, перед домом. Это было реально… Нужно хоть иногда смотреть на себя критически. И мужчинам тоже. Потому что сценарий крайне феминистский, в нем нет сильных мужчин. Именно поэтому женщины и едут за границу. Но сильных мужчин нет и в Италии, о чем мне рассказывали наши заробитчанки. Словом, обобщая, "Гнездо горлицы" - о женщине, которая ищет себе опору в мужчине. Поэтому в фильме именно такие мужские образы - образы не идеальных людей. Украинец работящий, умеет прощать, но он непутевый, любит выпить. А итальянец - инфантильный, слабовольный, хотя и добрый...

После переработки сценарий стал жестче и правдивее. В этом я вижу перст судьбы. Небось, Виталик подумал: "Наверное, я снимаюсь в какой-то сопливой истории". И решил мне помочь - смерть подправила сценарий, и он стал настоящей драмой.

- Сейчас фильм в консервации, хотя на него возлагали большие надежды в прокате именно в первой половине этого года. Как дела с итальянскими партнерами, что собираешься делать?

- Перед нами возникли фатальные преграды. Из-за смерти Виталика придется переснять часть фильма, поскольку нет героя. Кроме того, не можем переозвучить уже отснятые сцены. Плюс война. Плюс срыв финансирования. Плюс мы с Италией работаем в валюте, а с этим курсом непонятно, как и что делать - или отсюда везти свет и звук, или лучше заказывать, и что делать с группой? А как быть с договоренностями, которые были с итальянцами? Мы уже дважды срывали сроки съемок. У них есть терпение, но оно не безгранично. Необходимо искать дополнительное финансирование, а, как известно, говорить с кем-то о копродукции после того, как уже включил камеру, - проблематично. Итальянцы стараются помочь нам. Но у нас война, а это значит, что мы - представители воюющей страны. То есть в этой ситуации наша ценность как партнеров крайне сомнительна. Приди мы к ним сейчас, с нами никто даже не разговаривал бы. А так, мы уже довольно долго знакомы, и украинская община Генуи их тормошит - наши женщины все время приходят в мэрию и спрашивают, когда уже наконец увидят фильм. Честно! И я им за это чрезвычайно признателен.