Птицы над Венецией

Венецианский международный фестиваль в отличие от Каннского находится вроде бы ступенькой ниже в иерархии мировых кинематографических ценностей. Но и это еще вопрос! Программа недавнего Венецианского феста как никогда оказалась насыщенной и интересной.

71-й Венецианский на открытии выпустил одну птицу - фильм Алехандро Гонсалеса Иньярриту "Бердмен. Неожиданная доблесть заблуждения". А к старту и "Золотому льву" пришел с другой - шведской картиной "Голубь сидел на ветке, размышляя о жизни". Это было компромиссное решение жюри во главе с кинокомпозитором Александром Депла - "отдать должное гуманистическим принципам и поэтическим граням кино" (цитата из церемонии закрытия). Таким образом, лучшим фильмом в Венеции оказалась эстетская визионерская шкатулка от Роя Андерссона, весьма похожая на предыдущие прославившие его работы ("Песни со второго этажа" и "Ты, живущий").

Собственно, "Голубь" - заключительная часть трилогии, как вещает начальный титр, "о том, как быть человеком". А ведь быть им - еще и меняться.

В этом смысле "Бердмен" - куда большее потрясение, чем знакомая манера Андерссона шутить с серьезным лицом.

Оба фильма роднят щедро перемешанные юмор и грусть. Оба - о попытке расправить крылья. Тем обиднее, что жюри не заметило птичьей переклички и оставило без внимания и призов "Бердмена". А зрительский успех этому фильму, без всяких оговорок, обеспечен.

В первую очередь - за неожиданно явленную доблесть таланта: Иньярриту оказался прекрасным комедиографом и безоговорочно покорил сердце фестивальной критики. Широкоформатный юмор в диапазоне от эксцентрики до меланхолии - лишь малая толика достоинств этого нового фильма, но и одна из главных предпосылок сломать стереотип. Если вы знали Иньярриту автором "Вавилона" или "Бьютифул", к великому счастью, у нас появился другой режиссер! "Бердмен" (в том числе) - и об этой ломке.

История актера-супергероя, пытающегося на выходе в тираж последний раз взлететь к славе уже не с Голливудских холмов, но с Бродвейской сцены (пусть и в камерной пьесе), берет солистом такого же заложника киномаски - знаменитого исполнителя Бетмена Майкла Киттона. Без него едва ли столь убедительна эта бесконечно варьируемая в "Бердмене" рефлексия: "актер ли я или суперзвезда?", и что, в конце концов, дороже? Сознание героя Киттона двоится и троится, действие прыгает из реальности в сон чудовищ (время от времени на исповедь его призывает огромная птица), а камера оператора Эммануэля Любецки то мечется в темных театральных коридорах, сгущая клаустрофобию, то вырывается в пространство Нью-Йорка - недостижимого с крыш небоскребов и невыносимого в вечерней толпе на Таймс-Сквер (особенно если вы супергерой и... в трусах). Это неожиданный, но совершенный претендент на место в киноистории 2014-го!

Другой, не менее значимый для фестиваля опыт - конкурсный фильм Абеля Феррары "Пазолини", тоже оказался не у дел. Если "по верхам", то есть прекрасный физический портрет Пазолини в исполнении Уильяма Дефо, великолепные крупные планы, в конце концов - цитаты из самого режиссера, точнее, его последних интервью во время мучительного монтажа "Сало или 120 дней Содома", оформленные сценаристом Маурицио Брауччи (соавтором Матео Гарроне) практически в монологи на авансцене. Пазолини в доме с матерью, с подругой Лаурой Бетти (даже не сразу поймешь, что именно ее играет Мария де Медейрош), в ресторане и, наконец, на том роковом пустыре в Остии, где случилась страшная и до сих дней неразгаданная смерть. Все это "сшито" пэчворком с некой фантазией о двух странниках, одного из которых играет постаревший Нинетто Даволи (один из любимцев Пазолини), а другого -молодой актер, играющий Нинетто Даволи. Оба бредут в рай, прославляя по пути Мессию. Как бы ни был фильм Феррары "темен" (в прямом смысле больше, чем в переносном - сумерки жизни в сумеречных кадрах), на обычный байопик он не похож. Что уже радует.

Нечаянные радости случились и с фильмом Андрона Кончаловского "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына", продемонстрировавшего такую профессиональную бодрость автора, что уже совсем не дикими кажутся аплодисменты и возгласы "Виват, Кончаловский!" в фестивальном зале. Кончаловский возвращается к методу съемки образца середины 60-х (!), когда он же снимал "Историю Аси Клячиной". Режиссер создает еще одну "сюрреалистическую сказку в хроникальной манере". Только теперь его герой - не хромоножка Клячина, а оторванный лапоть - почтальон Тряпицын. Не актриса, растворенная в деревенской жизни, а взятый от земли персонаж, наделенный актерскими полномочиями. Архангельский мужик, развозящий пенсии и редкие письма, становится объектом игры Кончаловского с реальностью.

Казалось бы, дважды в одну реку не войти, но "Белые ночи" - картина, сделанная от души и для нее же, получила "Серебряного льва", присуждаемого за режиссуру. Более адекватной награды для кинематографиста, сделавшего из документальной реальности художественное совершенство, на фестивале, именуемом Венецианской выставкой киноискусства, представить сложно.

И окончательно оформляет триумф Кончаловского факт первого международного признания здесь же, в Венеции, 48 лет назад, с его дебютом "Первый учитель".

Фильм Кончаловского заканчивается цитатой из шекспировской "Бури". Модернизированная версия "Цимбелина" от автора любопытного для своего времени "Гамлета" в Нью-Йорке 90-х и более классическая экранизация Джеймсом Франко Фолкнера "Шум и ярость" (как известно, название романа - парафраз цитаты из "Макбета") - две амбициозные неудачи, явленные фестивалем. Нет места высказываться о них, но при случае - не тратьте время на эту конъюнктуру. А вот если что и достойно внимания, то полные версии двух частей великолепной "Нимфоманки", показанные в Венеции со всеми недостающими эпизодами. Без главной отсутствующей в прокате сцены - аборта, самолично вершимого героиней Шарлотты Гинзбур подручными средствами, - Триер не был бы самим собой. Это действительно невыносимо смотреть. Но здесь не ужас ради ужаса, а очередной круг ада под названием плоть. И если не мы с ней, то сама природа рано или поздно справляется. И все же лучший, на мой взгляд, фильм Венеции-2014 - внеконкурсная документалка Ульриха Зайдля "В подвале". Фильм о том, "где" проводят свой досуг добропорядочные австрийцы, что составляет если не сердце дома, то естественную среду для его обитателя. Полуподвальный этаж, где сосредоточено все самое интимное - от трофеев сафари до портрета Гитлера, подаренного на свадьбу, от красного садо-мазо будуара, используемого по назначению, до клетки с питоном, заглатывающим в прологе очередную жертву. Панорама эдаких кунсткамер в центре благопристойной Европы - самый необычный документальный экскурс, шокирующий своей обыденностью не меньше, чем Ларс фон Триер мертвым плодом.