«Папа, а где Осетия?..» Анатолий Хостикоев — о кавказской войне и намерении сложить депутатские полномочия

Киев в конце лета украсили афиши премьерного спектакля «Задунаец за порогом» (по мотивам оперы С.Гулака-Артемовского). Над этим антрепризным проектом — в качестве режиссера и актера — с утра до ночи работал Анатолий Хостикоев. В унисон с репетициями — трагические вести с Кавказа… Новости, к которым лично он никогда не мог бы остаться равнодушным. Так как и Осетия, и Грузия — часть его души и его судьбы. В его жилах течет и осетинская кровь. Очевидно, что говорить на эту драматичную тему актеру трудно и больно… Война — это ведь всегда большая беда. Причем беда — одна на всех. Светлый человек и талантливый актер, Анатолий Георгиевич все же согласился поделиться своими мыслями на эту тему. В интервью «ЗН» Хостикоев также сообщил о своем желании уйти из политики, так как именно политики — эти «режиссеры» самых разных «войн» — иногда не оставляют за порядочным человеком права быть честным.

«Будь жив отец, он поехал бы сегодня в Цхинвали...»

— Анатолий Георгиевич, насколько мне известно, ваша семья интернациональна...

— Да, это так. Я родился в Киеве в интернациональной семье. Мой отец Георгий — осетин по национальности. Моя мама Валентина — украинка. Поверьте, я всегда чувствовал себя самым счастливым человеком на земле, ведь во мне течет не одна, а две крови! Два прекрасных великих народа словно бы сошлись в одном человеке. Помню, когда однажды возле памятника Победы, куда мы часто приходили всей семьей, мой отец танцевал лезгинку, позвякивая медалями, я в этот момент подбегал к мальчишкам и с гордостью говорил: «Смотрите, смотрите, это мой отец!»

— Судя по всему, вы с малых лет восхищались своим отцом?

— Отец часто вам рассказывал о своей родине — об Осетии?

— Я сам частенько спрашивал отца: «Папа, а где эта Осетия?..» И он мне долго рассказывал о гордом народе, который живет высоко в горах. Он читал мне Нарты, осетинский эпос. И я представлял себя Аланом, древним осетином, для которого честь превыше всего.

— Ваш отец прожил не очень долгую жизнь…

— Он ушел рано. Ему было 59. И будь жив отец, он поехал бы сегодня в Цхинвали... — и сражался бы за свой народ. Если бы мой отец был жив, он бы задал сегодня очень много вопросов… Но отца нет — поэтому некоторые вопросы буду задавать уже я…

«Почему со стороны Украины нет ни слова сочувствия?..»

— Все эти вопросы, как я понимаю, связаны с новейшей войной на Кавказе, столкнувшей осетинский и грузинский народы…

— Это те вопросы, на которые пока не спешат отвечать… Кто первым начал военные действия — Грузия, Осетия или Россия? Почему украинские СМИ столь предвзято рассказывают о событиях на Кавказе, указывая лишь количество пострадавших в Грузии и ни слова не говоря, о двух тысячах погибших в Осетии? Две тысячи погибших —это много или мало для народа с 50-тысячным населением? Для того народа, который в процентном соотношении от количества населения, дал во время Великой Отечественной войны наибольшее количество Героев Советского Союза! 25! Так мало это или много? Что мне ответить в связи с этим моему же сыну, который спрашивает: «Папа, так что, теперь дядя Алик Ткебучава твой враг?». А Алик Ткебучава — это армейский друг, с которым я служил на Кавказе. Он научил меня грузинским песням. Он называет меня своим братом. Алик Ткебучава, когда я лежал в больнице в тяжелом состоянии, своими руками давил гранатовый сок — и передавал его самолетом из Тбилиси в Киев.

— Анатолий Георгиевич, и все-таки вы ответили своему сыну?

— Что ответить сыну я знаю… Грузины и осетины всегда жили дружно. Они делили хлеб, воду и землю. Смешанные браки среди них нормальное явление. Что говорить, если у царицы Тамары мужем был осетин Сослан. Так что с Аликом мы, конечно, найдем, что сказать друг другу при встрече. А вот что мне ответить моим же братьям, которые звонят мне из Осетии и спрашивают: «Почему со стороны Украины нет ни слова сочувствия нам, почему нет поддержки, не говоря уже о гуманитарной помощи? И вообще, знаете ли вы там, в Украине, что на самом деле происходит в Осетии? Знаете ли вы о четырех осетинских селах, раздавленных танками? Знаете ли о том, что люди сутками сидели в подвалах, боясь выйти на улицу?» Что ответить уже на эти вопросы? Только то, что действительно в наших СМИ эти трагические события не были объективно освещены… Также могу сказать, что все близкие мне люди, зная мои осетинские корни, выражают мне сочувствие. А вот безразличие и агрессия исходит только от политиков.

— Вы ведь сами политик… Причем более, чем другие, на виду, учитывая и вашу большую актерскую популярность. Что вообще вас подтолкнуло некоторое время назад баллотироваться в депутаты?

— Вы знаете, как бы сегодня ни квалифицировали события 2004 года — события оранжевой революции, — это был всплеск человеческих надежд. Это было стремление к свободе и желание быть услышанным. Я счастлив, что тогда был участником тех событий. И, поверьте, ни о чем не жалею! До Майдана я особо никогда не интересовался нашей политикой, но тогда вдруг оказался в самой гуще политической жизни… Это было время надежд. Возможно, надежды изменить нашу жизнь в лучшую сторону как-то и сподвигли меня стать депутатом Киевсовета. О моем депутатстве можно очень долго рассказывать. Можно написать даже повесть. Можно фильм снять. Жанр: от комедии до трагифарса.

— Какой эпизод из этого «фильма» вспоминается хотя бы в этот момент?

— На первой же сессии, когда голосовали за должности, я, «предвкушая» церемонию голосования и надев свой лучший костюм, вдруг оказался в гуще злобной разъяренной толпы… Пожилые и молодые, стройные и худые депутаты буквально вырывали свои должности — вырывали зубами, если говорить образно. Представьте, что я, человек, прошедший в юности школу уличных драк, когда в парке Шевченко улица Горького шла на улицу Владимирскую (где, кстати, я был не последним бойцом), в том же зале Киевсовета был повергнут в шок… Такой злобы и ненависти я даже не предполагал!

— Даже актерская фантазия вам не могла навеять таких мизансцен?

— Самое изумительное произошло потом… После того как должности были розданы, все стали улыбаться, поздравлять, жать друг другу руки. Для меня это было поразительно! Но не это впервые заставило меня задуматься о правильности своего решения — я имею в виду вопрос моего депутатства. Предательство — вот подлинный ужас… Это не укладывалось у меня в голове. Фракция на заседании, казалось бы, принимает принципиальные решения — не голосовать вопрос о земле, а все равно на сессии два-три человека голосуют «за». Это же предательство! За деньги, за должность, за землю… Искушение, конечно, велико. Я сам его испытал…

— Кто и каким образом вас испытывал?

— В 2006 году один влиятельнейший человек предложил мне некую сделку. Я выхожу из депутатства, а взамен получаю приличную сумму… Но не такую, какая понадобилась Шуре Балаганову для полного счастья, а ту, о которой мечтал Остап Бендер — и не в рублях. Не знаю, может быть, я когда-нибудь и пожалею об этом, но все же отказался от подобных «предложений». Деньги заканчиваются, а позор остается.

«Предательство — неприемлемая для меня цена за мандат»

— Вам, должно быть, предлагали не только деньги, но и престижные должности?

— Не скрою, предлагали должность министра культуры. Только от этого мне было отказаться совсем просто, поскольку никогда не возникало желания кем-либо руководить. Эти амбиции у меня отсутствуют напрочь. Это именно то, что в свое время не могло понять руководство театра имени Ивана Франко, полагая, что я посягаю на руководящий пост в театре. Причем некоторые сами же себя в этом и убеждали. Хотя с моей стороны не было совершенно никаких предпосылок. И когда журналисты буквально достали меня вопросами о моих «далеко идущих планах», то я, осознавая полное непонимание моей позиции, на полном серьезе им отвечал: «Не могу руководить никаким театром потому, что я — рыбак!» Дескать, в апреле, когда идет плотва, уже никакой кабинет с кожаной мебелью не идет в сравнение со звуком колокольчика на конце спиннинга. Рыбаки меня поймут! Приходит май, а вместе с ним — чехонь, окунь… Июнь, июль, август — повсеместно лещ, судак… Осень — щука… Ну, и скажите, когда бы я находил время «руководить»? Так что и от должности министра культуры я отказался по той же причине, приведя в полное недоумение тех, кто предлагал мне руководящее кресло.

— Полагаю, на этом перечень выгодных предложений популярному депутату все же не иссяк?

— Были идеи переоборудовать какой-нибудь киевский кинотеатр и открыть там свой театр. Да, это было интересное предложение, от которого, казалось бы, трудно отказаться… И все же «цена» была прежняя — то, что неприемлемо для меня. Эта цена — предательство. Я, разумеется, отказался.

— Некоторое время назад ваш образ украшал множество билбордов в городе — во время очередной предвыборной кампании. И вы были в ряду таких видных политиков… Небось, поклонники иногда спрашивают: Анатолий Георгиевич, а сколько вам заплатили за такую радость быть «в одной когорте»?

— Это замечательная история. Я действительно не впервые слышу этот вопрос. После появления моей фотографии в кругу влиятельных политиков мне вдруг стали звонить малознакомые люди. Один из них просил меня помочь открыть пивную точку на Подоле. Другой — шиномонтаж. Третий — решить квартирный вопрос. Когда я объяснял, что не очень понимаю, как это все делается, и если это делается через взятки, то я вообще ничего делать не буду, на меня стали обижаться… Мол, мы были о нем совершенно другого мнения. И таких, которые были «другого мнения», нашлось немало. Да, многих интересовало, сколько же я получил за свою фотографию в команде с известными политиками на многочисленных билбордах… Когда я говорил, что денег за это не получал вообще — то есть говорил чистую правду — мне не верили! Ну и Бог с ними! Но эти билборды заставили меня задуматься над тем, что некоторые люди стали воспринимать меня как политика, а не как актера. И как бы не сравнивали депутатов с артистами, как бы не сопоставляли заседания и сессии со спектаклями, все же, как говорят в народе, — «далеко куцому до зайця». Театр, искусство — это объединяет людей. А политика, как правило, их разъединяет. В конце концов, меня знают как артиста — и, не дай Бог, наоборот! И теперь, когда мне уже никто не предлагает денег и не сулит никакую должность, я могу совершенно спокойно сложить депутатские полномочия, оставив за собой главное право — быть честным человеком. А подводя некие итоги своего пребывания в Киевсовете, могу констатировать: ничего не украл, никого не предал.

— Если вы сложите депутатские полномочия, стало быть посвятите себя исключительно творчеству? Как в настоящее время выстраиваются ваши творческие взаимоотношения с родным театром имени Ивана Франко, учитывая вашу большую занятость в компании «Бенюк и Хостикоев»?

Из досье «ЗН»

Анатолий Хостикоев — актер, режиссер, народный артист Украины. Родился 15 февраля 1953 года в Киеве. В 1970-74 гг. учился в театральном институте им. Карпенко-Карого. С 1974 по 1978 гг. работал в театре им. Марии Заньковецкой во Львове. В 1978-1980 гг. работал в театре русской драмы им. Леси Украинки в Киеве. С 1980-го — актер Национального академического драматического театра им. Ивана Франко. На сцене этого театра Хостикоев сыграл яркие разноплановые роли в спектаклях «Васса Железнова», «Санаторійна зона», «Енеїда», «Крихітка Цахес», «Пігмаліон», «Кин IV», «Отелло», «Швейк» и многих других. В 2000 г. вместе с Богданом Бенюком и Мирославом Гринишиным создал театральную компанию «Бенюк и Хостикоев». Сыграл более 50 ролей в кино (одна из последних работ — многосерийный фильм «Сердцу не прикажешь»). Лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко.