НИЗВЕРЖЕНИЕ С КОТУРНОВ, или «ДОН ЖУАН» ПО-ГАМЛЕТОВСКИ

Поставьте увядающий цветок в воду - он оживет…

Сплотивший вокруг себя невероятно сильную команду художественный руководитель Киевского молодого театра Станислав Мойсеев уже видится серьезным претендентом на весеннюю «Пектораль». Потому что спектакль, поставленный им, практически совершенен. Называется он «Дон Жуан» (премьера состоялась 22 ноября).

Что же особенного сделали постановщики? Взяли пьесу Мольера и, с помощью балетмейстера Аллы Рубиной, соткали удивительно подвижное, пластичное и впрямь почти балетное действо. Очистили пьесу от вековой пыли и, выдвигая на авансцену те вопросы, которые будут звучать, пока жив человек, представили ее, какой она есть, без особой ретуши, без всех приукрашиваний и придумок «на злобу дня». А тщательно собранная пыль воплотилась на сцене в виде… мела.

Именно мел, по задумке художника-постановщика Сергея Маслобойщикова, несет огромную стилистическую и смысловую нагрузку. Все герои спектакля как бы вышли из мела. В мелу - волосы и обувь. Костюмы, кроме черных одеяний девушки-фантома, - цвета мела. Мел осыпается с задника, являющего собой плоскую, гибкую, совсем не каменную надгробную плиту Дон Жуана. Мел висит и кружится в воздухе, создавая зримую атмосферу спектакля, эффект «подглядывания» сквозь дымку, эффект нереального, эффект сна. И, наконец, из мела - праха столетий - рождается сама легенда о Дон Жуане. Ведь для мифологемы, для человеческого архетипа, каков и есть Жуан, не существует «дня вчерашнего» и «дня сегодняшнего» - он простирается не поперек, а вдоль времени.

Но если бы образ Жуана был выведен только как символ, как некая идея, актера можно было бы заменить фанерной дощечкой. В том-то и суть, в том и прелесть спектакля, что, может быть, впервые, Дон Жуан показан не как герой - как человек. Сценические декорации сведены до минимума - чтобы в фокусе был человеческий характер.

Постановщики сознательно низвели Жуана с котурн и выставили во всей противоречивости его натуры. Стереотипный образ авантюриста, укоренившийся в нашей психологии, если не разрушен, то, по крайней мере, надломлен. В спектакле - не идеализированный герой, а личность в минуты душевного разлада и тяжких раздумий. Мойсеевский Дон Жуан (в исполнении актера Станислава Боклана) - человек не раскаявшийся, нет, но сомневающийся, и отсюда - объемный, живой, пульсирующий, воспринимаемый и понятый зрителем. И сомнения искусителя и вертопраха, которые, к тому же, усугубляются его резонером - Сганарелем (блистательная игра Алексея Вертинского!) подняты почти что на уровень гамлетовского «быть или не быть».

Если в первом действии спектакля Дон Жуан еще тверд и неприступен (хотя злость - как проявление слабости - в сцене со святым Франциском уже намечает будущее раздвоение героя), то во втором он действует как бы по инерции, пытаясь соответствовать заданному образу и всеми силами удержать холодным теплеющее сердце. Это ему удается. Дон Жуан остается и умирает Дон Жуаном. Но на протяжении спектакля он проделывает долгий путь превращения из плоской картинки в реального человека.